AZN = 54.27 RUB
USD = 92.26 RUB
EUR = 99.71 RUB
Новости дня

Ректор Бакинской музыкальной академии Фархад Бадалбейли: Cамое большое богатство наших стран – это не танки и ракеты, а культура

Нана Хоштария, "Москва-Баку"
26.10.2016 16:23
Фото: Google
Фото: Google


Семья ректора Бакинской музыкальной академии – советского и азербайджанского пианиста Фархада Бадалбейли – одна из самых известных в Азербайджане, семья, поистине уникальная. Двоюродный брат деда Фархада Бадалбейли - основатель азербайджанской классической музыки Узеир Гаджибеков, а самый известный азербайджанский дирижер - маэстро Ниязи - троюродный брат отца Фархада. Также дальний родственник семьи Бадалбейли великий Муслим Магомаев. В интервью «Москва-Баку» Фархад Бадалбейли рассказал о том, какой вклад внесли его предки в развитие азербайджанской культуры, о любимых местах в Москве и о российско-азербайджанских отношениях.





- Фархад муаллим, представители вашей семьи в разных поколениях, в разные исторические периоды – это всегда люди талантливые, внесшие огромный вклад в развитие культуры, искусства Азербайджана. Как вы cами оцениваете вклад своей семьи в развитие культуры Азербайджана? 

- Конечно, мне повезло по воле Аллаха родиться в такой семье. Это были люди, проникнутые идеей просвещения, идеей прогресса, они всегда старались изменить закостенелое общество и продвинуть его вперед в развитии, служить на благо страны. 

Рубеж 19 – начала 20 века – очень важный период в истории Азербайджана. На тот момент Азербайджан был уже порядка 60 лет в составе Российском империи и на его развитие влияли все те процессы, все те тенденции, которые исходили из Санкт-Петербурга. Главным лозунгом этого времени было просветительство, идея которого была очень близка моим предкам. 

Мой дедушка Бадал бек Бадалбейли был двоюродным братом Узеир бека Гаджибекова, основателя азербайджанской музыки и большого просветителя. 

Оба брата закончили Горийскую учительскую семинарию, считавшуюся в то время лучшим учебным заведением на Кавказе. По сегодняшним меркам эта семинария по уровню сравнима с вузом самого высокого уровня. В семинарии детей всесторонне развивали – обучали игре на музыкальных инструментах, давали несколько иностранных языков. 

Образование заложило в братьях дух просвещения. Для закрытого мусульманского общества в Азербайджане это было нехарактерно, это были люди совершенно новой формации. 

Вернувшись в Азербайджан, Бадал бек и Узеир бек стали частью этого круга интеллектуалов, интеллигенции, которая стала развивать страну. Просвещение было основным критерием для людей этого круга. Что бы они ни дела – их целью было – поломать оковы, мешающие развитию общества и государства. 


Узеир Гаджибеков

Просветительские идеи появляются во всех сферах, к примеру, в литературе Азербайджана. Если раньше для поэтов Востока было характерно писать о любви соловья и розы, то теперь авторы обратились к социальной теме. В это время в Азербайджане появляются такие выдающиеся писатели, поэты, как Сабир, Джалил Мамедкулизаде, Гусейн Джавид. Именно Сабир открыл двери социальной теме в литературе Азербайджана. Он писал сатирические стихи, поэмы, обличающие общество, государство, царящую несправедливость, нещадно клеймил невежество, реакционных мулл, которые не разрешали девочкам ходить в школу. 

На этом фоне мой дед Бадал бек открывает в самом бедном районе Баку школу для малоимущих детей. Эта школа до сих пор сохранилась. Она так и называется Школа Бадал бека. И представьте себе, эти дети ставили в школьном театре отрывки из «Короля Лира» Шекспира, что было немыслимо для закрытого мусульманского общества того времени. В связи с этим один из самых известных азербайджанских государственных деятелей, основатель Азербайджанской Демократической Республики Мамед Эмин Расулзаде опубликовал статью, полную восхищения в связи с тем, что в обычной азербайджанской мусульманской школе, которая вот только открылась, ребята уже играют Шекспира.  

Именно в этот период многое в Азербайджане делалось впервые, проводились совершенно смелые эксперименты, то, о чем раньше и подумать было нельзя.  

Двоюродный брат моего деда Узеир Гаджибеков написал в 1908 году первую на мусульманском Востоке оперу - «Лейли и Меджнун», которая соединила в себе мугам с симфоническим оркестром, что само по себе, казалось бы, совершенно безумной идеей. Над Узеир беком после выхода оперы смеялись, издевались, появлялись статьи, где его работу едко высмеивали. Ко всему прочему, брат деда – Ахмед Бадалбейли (известный под сценическим псевдонимом Ахмед Агдамский) настолько любил искусство, что стал исполнителем партии Лейли в постановке (в то время женщинам запрещалось играть роли в театре – прим. ред.). Несмотря на издевательства друзей, он гримировался, одевался женщиной, выходил на сцену и блестящим тонким голосом исполнял партию Лейли.  


Ахмед Агдамский (Бадалбейли)


Ахмед Агдамский в роли Лейли в"Лейли и Меджнун"

И всё же, несмотря на столь серьезное непонимание оперы обществом того времени, «Лейли и Меджнун» Узеира Гаджибекова сыграла решающую роль в становлении профессиональной композиторской школы в Азербайджане, идет на сцене и по сей день и является символом азербайджанской оперы.  

Именно Узеир Гаджибеков стал основоположником профессионального музыкального образования в Азербайджане, по его инициативе в 1920 году была открыта Азербайджанская государственная консерватория, ныне - Бакинская музыкальная академия, которая стала кузницей интеллигенции.





Плеяда просветителей начала 20 века, к которым относятся и мои родственники, сыграла огромную роль в том, что Азербайджан за век смог сделать такой огромный скачок в своем развитии. Эти люди заложили в умы понимание того, что Азербайджану нужно двигаться вперед, перенимать передовой опыт и учиться. 

Именно в это время молодежь начинает получать образование в Санкт-Петербурге, Москве, Казани, Риге, Париже, Лондоне и т.д.  

И Бадал бек, и Узеир бек, и вся интеллигенция буквально писала историю Азербайджана. В 1918 году они участвовали в становлении Азербайджанской Демократической Республики. 

Домоклов меч из-за активности Узеира Гаджибекова всегда над ним видел. Был момент, когда положение Узеира Гаджибекова и его семьи было достаточно непрочным – это было после 1920 года, когда к власти пришли большевики. Его родной брат Джейхун тогда уехал во Францию в эмиграцию, где издавал антисоветские газеты. Но Бог миловал Узеир бека. Для него спасительной картой стал его «Аршин мал алан», который понравился Сталину. После «Аршина мал алана» появилась опера «Кероглу», и Узеир бек стал официально признанным композитором, которого уже не смели трогать. 

Еще раз отмечу, что, на мой взгляд, огромное значение сыграло то, что Азербайджан тогда был в составе Российской империи. А ответ на вопрос, почему я так считаю – посмотрите на азербайджанцев, которые сегодня проживают в Иране – они так и остались в том мусульманском мире, который был тогда. Культурный скачок Азербайджана очевиден. 

Эксперименты проводились совершенно смелые. Азербайджан опережал весь мусульманский Восток. И на Ближнем Востоке, и в Средней Азии – такого развития нигде не было. Думаю, что благодаря этим энтузиастам, этим революционерам духа, которые ничего не боялись, смело бросались на амбразуру, экспериментировали, несмотря на отчаянное сопротивление, непонимание консервативных слоев населения.  

Мой дядя Афрасияб Бадалбейли был автором первого на мусульманском Востоке балета – «Девичья башня». И его братья – Шамси, Давуд, Сервет, Тургут отличались такой же страстью к деятельности и любовью к искусству – так в нашей семье было всегда, видимо, из поколения в поколение передается некий генетический код.  


Афрасияб Бадалбейли

Мой отец – Шамси Бадалбейли пошел по пути театрального режиссера. Мой дядя Давуд был блестящим художником, подражал передвижникам. Для него кумиром был Левитан. При этом занятия живописью были всего лишь его хобби, поскольку основной деятельностью для него стала энергетика. 

- Фархад муаллим, кажется, в вас еще течет кровь шахов? 

- Жена Бадал бека Бадалбейли – гаджарская принцесса (Гаджары – династия, правившая Ираном). Ее дедушка - Бахман Мирза Гаджар, брат иранского шаха, в свое время под покровительством императора Николая I перешел на сторону Российской империи и поселился в Шуше. По высочайшему указанию Николая I все потомки Бахмана Мирзы Гаджара имели право носить титулы принцев и принцесс, а если учесть, что у моего прапрадеда было 45 сыновей и 16 дочерей, можете представить, какая это была огромная семья. 


Бахман Мирза Гаджар

История жизни семьи Гаджаров весьма интересна. Многие из детей Гаджара были генералами царской армии, а один из его потомков - Шамси Гаджар был поэтом Серебряного века. 

Все эти люди восприняли древнюю потрясающую персидскую культуру вместе с высокой русской культурой.  

- Как выдающиеся представители вашей семьи повлияли на ваше формирование? 

- Конечно, влияние было сильнейшим.  

Много времени в детстве я провел на репетициях отца, который был одним из основоположников Театра музыкальной комедии в Азербайджане, ставил спектакли в Театре оперы и балета. После всех этих походов на репетиции я наизусть знал «Князя Игоря» А.П. Бородина, оперу грузинского композитора Захария Палиашвили «Даиси». Уже в зрелом возрасте, когда приезжал в Грузию, там поражались, откуда я знаю цитаты из этой оперы… 

Также очень большую времени я проводил у троюродного брата моего отца - великого дирижера и композитора маэстро Ниязи. У него не было детей, и он очень тепло, по-отцовски ко мне относился, опекал меня. 


Маэстро Ниязи

Я, Полад Бюльбюль оглы, Муслим Магомаев прошли у маэстро Ниязи вторую консерваторию. Это был дом, в котором собирались все выдающиеся исполнители, в том числе, гостившие в Баку. Традицией было собираться у маэстро Ниязи после каждого концерта, сидели до 4-5 утра. И это всегда были потрясающие разговоры. Я помню, как в доме Ниязи собирались такие величины как Ростропович, Рихтер, Шафран, Гилельс, Коган.  

Не обходилось и без смешных историй. Приведу одну из них. Как известно, Ростропович конкурировал с Шафраном – ну не любили они друг друга. Супруга маэстро Ниязи Хаджар ханум была родом из Ирана, и как-то во время одних таких посиделок, на которых присутствовал Ростропович, приготовила иранский плов. Хаджар ханум вносит в комнату плов, ставит перед Славой и говорит: «Слава, только надо шафраном полить». Ростропович вскакивает и говорит: «Ни за что! Ни за что не буду поливать шафраном, а то приеду в Москву и Шафран мне скажет, что я его съел в Баку».  

Сегодня нет ни Славы, ни Ниязи, но я вспоминаю этих великих людей и понимаю, какое счастье, что мне выпала честь общаться с ними. Иногда задумываюсь и чувствую себя старцем - всех этих гениальных нет, а я их так ярко помню - как сейчас, ведь воспоминания детства, юности они особенно врезаются в память. 

Общение с такими людьми как Ниязи и Ростропович было хорошей школой воспитания. Ниязи мне всегда говорил, что нужно быть простым с людьми. Того же принципа придерживался и Ростропович - Слава всегда был простым в общении человеком. Мог запросто поздороваться с гардеробщицей в консерватории и так и по-доброму, по-человечески приобнять ее. И она, бедная, была счастлива, что такой великий человек здоровается с ней. Ведь он, в принципе, мог пройти мимо - такой напыщенный, гордый, ни с кем не здороваясь, как это бы сделал другой. Но был не такой. Он каждому говорил «Здравствуйте», с каждым делился добрым словом. В этом был весь Ростропович. 



И для меня это была важная школа того, как нужно общаться с людьми, настоящая школа человеческих  отношений. И такие гении, как Ростропович, показывали, что это воспитание должно идти параллельно воспитанию художественному. 

Важную школу жизни мне преподал и Гейдар Алиевич Алиев, общение с которым у меня началось в 1968 году. Мы познакомились с ним у маэстро Ниязи. Несколько раз мы ездили с ним в официальные поездки - он брал с собой деятелей искусств. В 1995, 1996, 1997 мы ездили с ним в Англию, Францию, Германию. И что самое важное было для нас - перед или во время таких поездок он всегда интересовался, какой репертуар мы собираемся исполнять перед иностранной публикой. Помню даже как-то устроил мне разнос - почему я играл только азербайджанских композиторов, когда мы были в Германии, говорил, что я должен был исполнить немецких композиторов. Представляете, какой это был уровень политического деятеля – он ведет переговоры с Гельмутом Колем и все равно интересуется, что мы будем играть. Я благодарен судьбе за то, что она дала мне возможность общаться с такими "гигантами" как Гейдар Алиевич. 

- Азербайджан всегда был богат на музыкальные таланты. Как вы оцениваете сегодняшний уровень развития музыкального искусства в стране и уровень музыкального образования? 

- Конечно, той плеяды выдающихся исполнителей, композиторов 50-60-х годов, как Бюльбюль, Рашид Бейбутов, Муслим Магомаев, Кара Караев, Фикрет Амиров, сейчас нет. Но есть отдельные примеры талантливых азербайджанских музыкантов, певцов.  

Например, талантливый азербайджанский певец Юсиф Эйвазов сейчас поет в Ла Скала, замечательный тенор Азер Рза учится в Академии Ла Скала и уже участвует в спектаклях на небольших ролях. Это и солистка Большого театра Динара Алиева, ученица известной азербайджанской оперной певицы Хураман Касимовой.  

Один из самых перспективных сегодня азербайджанских дирижеров - Фуад Ибрагимов, который учился в Германии по линии Фонда Гейдара Алиева. Также это замечательный молодой дирижер Эюб Кулиев, в своем время окончивший аспирантуру Санкт-Петербургской государственной консерватории имени Н.А. Римского-Корсакова. Это и пианисты - директор Бакинской филармонии МурадАдигезалзаде и директор международного центра мугама Мурад Гусейнов.  

Моя аспирантка Азиза Мустафа-заде (дочь выдающегося азербайджанского музыканта, основателя джаз-мугама Вагифа Мустафа-заде – прим. ред.) - сегодня одна из лучших звезд джаза в Европе. Мои студенты Исфар Сарабский, Эмиль Афрасияб - сейчас блестящие джазовые пианисты. Шаин Новрасли с успехом выступает в Америке и ему покровительствует великий американский джазовый пианист Ахмад Джамал.  

Двое наших музыкантов недавно закончили Московскую консерваторию – это скрипачка Джейла Сеидова и пианист Риад Мамедов, на которых мы возлагаем большие надежды. 

Мы, азербайджанские музыканты, педагоги, стараемся продолжать традиции наших «гигантов» музыки. Хотя я всегда критически отношусь к окружающим и к себе в первую очередь – и могу сказать, что у нас много недостатков в той работе, которую мы ведем. Но и время изменилось, у сегодняшних музыкантов есть огромные возможности, которых не было у наших великих в советское время. Дело в том, что мы никуда не могли выехать из Союза – то есть концертное пространство было для нас ограничено. Разве мог себе представить Вагиф Мустафа-заде, что он сегодня сможет разъезжать с концертами по всему миру?!А сейчас любой мой студент находит через интернет фестиваль, спонсора и едет, даже меня не спрашивает. А мы должны были проходить Райком партии, спрашивать выезд за рубеж, нас проверял Комитет государственной безопасности, то есть был миллион препон. 

Большое внимание сегодня в нашей стране уделяется мугаму. Такого триумфа азербайджанского мугама в мире никогда не было. А раньше наши мугаматисты дальше Азербайджана никуда не ездили. Сегодня же они выступают и в Париже, и в Нью-Йорке, и в Лондоне и т.д. 

Конечно, нельзя не отметить тот вклад, который вносит в продвижение музыки и поддержку молодых талантов Фонд Гейдара Алиева, который возглавляет Мехрибан ханум Алиева. Фонд предоставляет огромное количество стипендий.

То же касается и Габалинского музыкального фестиваля, который в этом году прошел уже в восьмой раз и основателем которого я являюсь. Фестиваль в Габале – это огромная заслуга Фонда Гейдара Алиева. Без Фонда мы с Дмитрием Яблонским не смогли бы дать жизнь этому фестивалю. Сегодня вот нам помогает и компания Gilan. 

Вы знаете, классическую музыку сегодня очень важно и нужно поддерживать. В этом плане российский пианист Денис Мацуев – большой молодец, он все время что-то делает, поддерживает молодых. Шоу-бизнес - он всегда будет развиваться, потому что люди будут хотеть заработать денег. А для классиков непросто искать финансирование, притом, что это настоящее духовное богатство. И в Азербайджане, и в России это должны понимать. 
 
- Вы закончили аспирантуру Московской консерватории. Какую роль она сыграла в жизни многих азербайджанских музыкантов, в вашей в частности? 

- Московская консерватория сыграла огромную роль. Мне очень повезло – я учился у Якова Израилевича Зака и у Беллы Давидович одновременно. Это великолепные педагоги. Как-то с Заком мы поехали на конкурс в Португалию, летели через Париж, потому что прямых рейсов не было. И в свободный день в Париже он повел меня в Лувр. Что меня поразило, в музее он знал наизусть, где какая картина висит. Он был поклонником испанцев – обожал Гойю, Веласкеса, Мурильо, и он дико злился, что французы разместили картины испанцев где-то в непрестижном для музея месте. И Зак стоял над каждой картиной и читал мне целые лекции, которые ни в одной книге невозможно прочесть. Как-то я показал на какую-то картину пальцем, он меня как стукнет по пальцу – говорит: «Не смей пальцем показывать на эти картины». Такое было отношение к шедевру. 

Вот, кем были педагоги Московской консерватории. Это было не только великолепное музыкальное, а прежде всего огромное духовное воспитание.  

Эти моменты моей жизни бесценны тем, что я общался с такими людьми как Зак. Мы общались с великими учеными-музыковедами, по учебникам которых студенты учатся сегодня. По коридорам ходил Коган, Ойстрах, Гилельс, Флиер, Ростропович. Сейчас об этом думаешь и дух захватывает. Мне очень повезло, что я учился в консерватории в годы ее расцвета. 

Наш замечательный пианист и певец Рауф Атакишиев закончил Московскую консерваторию – он учился одновременно у гениального пианиста Константина Игумнова и великой певицы Антонины Неждановой. 

Все наши гранды прошли либо московскую, либо петербургскую школу.

- А вспомните какую-нибудь интересную историю, связанную с периодом учебы в Московской консерватории?

-Нас очень часто защищал Ростропович. Расскажу одну из таких историй. Как-то в консерватории шел экзамен по марксизму-ленинизму, и у кого-то нашли шпаргалку. И Ростропович очень своеобразно стал защищать человека, у которого эту шпаргалку обнаружили. Он тогда сказал: «Слушайте, он написал шпаргалку, он работал с книгой, он работал с материалами – значит, он трудился». В общем, спас студента таким вот адвокатским способом.  

А вообще, все, кто прошел Московскую консерваторию, получили высочайшую профессиональную подготовку. Учиться в консерватории было огромным счастьем. Сегодня, к сожалению, азербайджанские студенты вынуждены только платно получать образование в Московской консерватории, бюджетные места на Азербайджан не выделяют... но мы надеемся, что наши страны все-таки сумеют договориться когда-нибудь по этому вопросу. Это очень важно, чтобы азербайджанские ребята учились в Московской консерватории, «дышали» этим воздухом, развивались в этой атмосфере.  

- Есть любимые места в Москве? 

- Конечно, это Московская консерватория – Большой, Малый, Рахманиновский залы, это места, в которых мы играли свои концерты, а нас напутствовал Яков Владимирович Флиер. 


Московская консерватория имени П.И. Чайковского

Люблю гулять по улице Герцена (бывшее название Большой Никитской - прим. ред.). Помню троллейбус, который шел от Малой Грузинской, где и по сей день находится общежитие консерватории. Я садился и он по прямой шел через Красную пресню. В общежитии мы с 5 утра дрались за студии - кто будет заниматься. В очереди стояли. И была достаточно жесткая конкуренция. 

У меня был сосед по комнате – скрипач из Казахстана, который сейчас возглавляет ТЮРКСОЙ, а ранее он был замминистра культуры Казахстана - Дюсен Касеинов. Мы периодически вспоминаем, как гуляли, занимались – и вы знаете, на все хватало времени. Замечательные были дни. 

Любил гостиницу «Москва», правда старую, а не отстроенную новую. В той «Москве» был дух советских съездов – Съезда композиторов, писателей, в этой гостинице проводились декады азербайджанского искусства. Мой отец ставил многие заключительные концерты декады, я также приезжал с ним, мы останавливались в гостинице, катались на лифтах, поскольку лифты тогда были в диковинку. 

Все, конечно, меняется. Москва стала более западным городом, как и Баку, впрочем.  

- Недавно в Москве прошел конкурс Муслима Магомаева, членом жюри которого вы являетесь. Можно сказать, что это то событие сегодня, которое связывает Россию и Азербайджан и символично, что этот конкурс проходит именно в Москве? 

- Хочу выразить огромную благодарность Аразу Агаларову за организацию конкурса, за то, что он построил зал имени Муслима Магомаева, что поставил памятник у посольства Азербайджана в Москве нашему общему для Азербайджана и России прославленному певцу. Очень большая роль Тамары Ильиничны Синявской в том, что она смогла убедить Араза в необходимости конкурса Муслима Магомаева.  

Конкурс в этом году прошел уже в 4-й раз. Уровень жюри, как и уровень исполнителей, как всегда очень высокий. 

Уникальность конкурса заключается в том, что на нем исполнителю нужно выступить в двух ролях – оперного и эстрадного певца. А это очень трудно. Некоторые оперные певцы блестяще исполняют арии, но на эстраде выглядят не очень убедительно. Просто эстраду они поют чрезмерно по-оперному, высоким стилем, не чувствуют ее. А Муслим чувствовал и тем был уникален. Арию Фигаро он пел так, как никто в мире, но при этом мог потрясающе исполнять шейк. Совершенно поменяв стиль, спеть Фрэнка Синатру. При своих гениальных вокальных данных Магомаев был многостилевым исполнителем. И это сегодня основная задача конкурсантов – быть одинаково убедительными и в классике, и в эстраде.  



Этот конкурс – важнейший и для Азербайджана, и для России. Многие конкурсанты от Азербайджана, выступавшие в разные годы, сегодня поют на мировых сценах. Конкурс Муслима Магомаева для исполнителей – это большая путевка в жизнь, а для российско-азербайджанских отношений - выдающееся мероприятие. Очень хотелось бы, чтобы в Москве почаще звучала азербайджанская музыка. Конкурс Муслима Магомаева позволяет все время напоминать о том, что Муслим был одним из тех, кто строил этот мост между Россией и Азербайджаном. Он был азербайджанцем, но жил в Москве, женился на потрясающей русской певице Тамаре Ильиничне Синявской...

Музыкальные связи между Россией и Азербайджаном, которые сегодня возвращаются, очень важны. Прекрасно, что на сцене Большого театра шла «Легенда о любви» Арифа Меликова, в 2018 году будет 100-летие выдающегося азербайджанского композитора Кара Караева, и очень бы хотелось, чтобы на московской сцене был поставлен один из его гениальных балетов – «Семь красавиц» или «Тропою грома».  

- Когда вы сами планируете дать концерт в Москве? 

- Мы планируем дать концерт в ноябре будущего года в Концертном зале имени П.И. Чайковского. Инициатива принадлежит Поладу Бюльбюль оглы, а Полад если за что возьмется, то обязательно доведет это до конца. Думаю сделать такой марафон за один вечер – два азербайджанских концерта, один американский и во втором отделении мы вместе с Мурадом Адигезалзаде решили сыграть вторую сюиту моего любимого Сергея Васильевича Рахманинова для двух фортепиано с оркестром. В таком виде – с оркестром, ранее сюита Рахманинова никогда не исполнялась. 

- Как оцениваете сегодняшний уровень российско-азербайджанских отношений и перспективы русского языка в Азербайджане? 

- Безусловно, есть чем похвалиться, есть чем гордиться – это глубокие культурные, экономические связи. Личные контакты наших президентов, у них есть точки соприкосновения, и это очень важно, когда между главами государств хорошие отношения. 

На уровне политики у нас очень хорошие, активные отношения. Достаточно регулярно в Азербайджан приезжают российские делегации. 

Но хотелось бы, чтобы Россия была более активно в своем культурном взаимодействии с Азербайджаном. Россия должна больше организовывать гастролей своих театров, больше в Азербайджан из России должно приезжать выдающихся и просто интересных людей из сферы науки. России не надо быть в этом смысле эгоисткой, которая говорит: «Вы изучайте язык, читайте великих писателей». Нужно помогать этому процессу, Россия должна в хорошем смысле засылать свой культурный «десант» в Азербайджан. Организовывать больше дней Есенина, больше дней Пушкина. А в Азербайджане в свою очередь не должно быть такого, чтобы говорили: «Ну, Азербайджан 25 лет независимая страна, больше русская культура нам не нужна». Нет, это неправильно. Россия должна нести ответственность перед Азербайджаном.  

Россия подарила величайшую исполнительскую школу, подарила великих писателей, поэтов и художников. И важно понимать, что это громадное культурное наследие влияет и на Азербайджан. Нити, которым более 200 лет, прерывать нельзя. Посол Азербайджана в России Полад Бюльбюль оглы очень хорошо осознает эту связь. Cамое большое богатство наших стран, сила наших стран – это не танки и ракеты, а культура.

Что касается русского языка в Азербайджане… Я абсолютно уверен, что в Баку проблемы русского языка быть не может. В советское время все съезды, все конференции в Азербайджане проходили на русском языке. Научную информацию мы получали на русском языке, книги читали на русском языке. 

И огромное количество бакинцев в быту, ежедневно, использовало русский язык. Говорить на русском было хорошим тоном. Но при этом не знать своего родного азербайджанского языка было большим недостатком азербайджанской русскоязычной молодежи. 

Что говорит о том, что русский язык и впредь будет сохраняться, что его будут охранять в Азербайджане - в России живет и работает огромное количество азербайджанцев. Прагматики-азербайджанцы никогда не позволят себе не знать языка, который помогает им зарабатывать деньги.  

Сегодня креативная молодежь в Азербайджане в подавляющем большинстве владеет русским языком, а в идеале – знает несколько языков. Моя дочь, например, говорит на английском, испанском, турецком, русском и азербайджанском. 

И еще один вопрос, который нас очень сильно волнует... Конечно, хотелось бы, чтобы Россия сыграла еще более активную роль в нагорно-карабахском урегулировании. Это единственное больное место, которое мы никак не можем "вылечить". Это необходимо и Армении, и Азербайджану. Мне как шушинцу это очень больно. Мы с Поладом один раз приезжали на наши оккупированные земли в Шушу – для меня это был тяжелейший визит, особенно в разрушенный дом Бюльбюля, я даже не выдержал… у меня был шок от увиденного. Это все равно, если бы захватили и разрушили усадьбу Л.Н. Толстого в Ясной поляне, усадьбу М.Ю. Лермонтова в Тарханах, Дом-музей П.И. Чайковского в Клину... Шуша была сосредоточием всей нашей музыки, азербайджанской консерваторией. И сами армяне понимают, что это не их город, ведь это был типично азербайджанский город. Никогда чужой дом, насильно захваченный, не даст радости.  


Визит азербайджанской делегации в разрушенную Шушу

Мне отец говорил: «Никогда не иди в тот дом, который был отнят у кого-то, там ты никогда не будешь счастлив». Это очень мудрые слова, значение которых на Кавказе еще больше усиливается, потому что здесь важно гостеприимство. Если вы пришли к азербайджанцу в дом как гость – он откроет вам лучшие комнаты, у него лучшая постель - всегда для гостя. Но если вы пришли, выгнали хозяина дома и разрушили его дом или в нем расположились, счастья вам не будет. Сами армяне, живущие в Нагорном Карабахе, как кавказцы должны это понимать. 

Я уверен, что урегулирование пойдет только на пользу Армении. Ведь если конфликт будет урегулирован, для Армении откроются границы, а значит, у нее появятся большие экономические возможности. В свое время большие нефтяные проекты должны были пройти через территорию Армении, но в итоге они были реализованы через территорию Грузии. Я уверен, что армяне будут прагматичны и в конце концов поймут, что удача в пользу Азербайджана – это и их удача тоже, что у Азербайджана огромные экономические возможности, которые помогут Карабаху развиваться.
 
Также я не сомневаюсь, что азербайджанцы и армяне смогут жить вместе, поскольку до конфликта так и было. Я надеюсь, что разум у армян возобладает, никто от этого конфликта не выиграл. Надеюсь, что Россия сыграет решающую роль в решении этого конфликта, я знаю, что она сможет.