Эксперт Дмитрий Леви: Каталония, Ломбардия, Венето… Это кризис Европы, но не распад!

Так ли это? Кто следующий? И что за дирижер находится у пульта, исподволь управляя событиями, неужели транснациональные корпорации, как заявил в эфире «Время покажет» политолог Максим Шевченко? Или все гораздо прозаичнее и проще и, в частности, процветающий в экономическом смысле север Италии желает работать только на себя? И, наконец, как выглядит наиболее вероятный сценарий для взбунтовавшейся Каталонии?

Специально для «Москва-Баку» на животрепещущую тему высказался Дмитрий Леви, доцент кафедры европейских исследований факультета международных отношений Санкт-Петербургского университета.

- Дмитрий Андреевич, что вы видите во всех этих процессах?

- Я полагаю, если честно, что все эти процессы символизирует некий кризис единства Европы. Не кризис ценностей Европы, самой европейской идеи, но скорее кризис государств, входящих в ЕС. Люди непосредственно ощущают себя прежде всего гражданами своего региона, а потом уже всей Европы. Европейская комиссия призывала еще с девяностых годов к созданию европейского гражданства, может быть, это в итоге нашло отражение в реальности. С другой стороны, тенденция к размежеванию всегда была, и в этом плане ничего нового не произошло.

- Можно ли каждый случай рассматривать как частный, или здесь присутствует некое управление извне, транснациональными корпорациями, которым удобнее иметь дело с маленькими регионами, чем с большими государствами, так как на них легче воздействовать в своих интересах?

- Нет, я не думаю, что существует какая-то сила, способная придумать такого рода идеи, во-вторых, сохранить их втайне, в-третьих – выполнить с подобной эффективностью и результативностью. Это во многом неуправляемый процесс, родившийся не вчера, обратите внимание на Великобританию с ее Шотландией и Уэльсом, басков. Северные провинции Италии тоже достаточно давно мечтали о большей автономизации.

Мне в этом плане больше импонирует позиция Романо Проди, который, в общем-то скорее не видит здесь заговора, но удивляется тому, что даже Каталония, серьезно интересующаяся возможностью выхода из Испании, ни на секунду не задумывается о том, чтобы покинуть также и ЕС. То есть – «мы выйдем, но мы останемся внутри».

- Получается, роль государства в Евросоюзе все больше нивелируется?

- По большому счету – да. В общем-то, Европейский Союз задумывался, как федеративно-конфедеративная модель, он хоть и трансформировался несколько раз, но для жителей Западной Европы, особенно «Европы двенадцати», «Европы пятнадцати», по составу девяностых годов, ЕС потихоньку начал подменять собой роль государства. Это и хорошо, и плохо. Тут и валюты, знаете ли, ушедшие в прошлое, и тот факт, что большинство экономических вопросов, порядка 95 процентов решаются на уровне права ЕС, а не национального права. Здесь много аспектов. Роль государства постепенно действительно снижается в Евросоюзе, мы видим Европу разных скоростей, Европу регионов. А государство оказывается слишком неповоротливым увальнем, чтобы оперативно реагировать на запросы и лидеров, и отстающих.

- Однако Италия, учитывая мощности севера, получит ощутимый экономический удар.

- Северные области пока не говорят о том, что они намерены окончательно уйти из состава Италии. По крайней мере, в данный момент. Им хочется получить больше свободы в распределении имеющихся у них ресурсов. Они во многом – доноры для бюджета всей страны. Но если посмотреть на российскую реальность, то и у нас немало дотационных регионов, и далеко не всегда реакция на то, что конкретному региону в конкретном году нужны определенные ресурсы, бывает положительной, многие тоже задаются вопросом: «А почему?».

То есть, это не то, чтобы удар – скорее повод подумать, посчитать, обратить внимание на перераспределение ресурсов, повод для государства не оставаться равнодушным, не закрывать глаза на существующую проблему.

С другой стороны, если у Венето и Ломбардии все получится, они смогут подстегнуть свои успехи на уровне европейской конкуренции, за счет тех своих ресурсов, которые не будут уходить из провинции.

- Интересно, что на севере Италии раздались голоса о том, что антироссийские санкции можно будет начинать понемножечку игнорировать и восстанавливать разрушенные экономические связи с Россией, разрыв которых обернулся миллиардными потерями. Позволит ли им ЕС подобную вольность?

- Разумеется, нет. Автономия не предполагает выхода в плоскость самостоятельной внешней политики. Регион в любом случае остается внутри государства и никоим образом не может осуществлять внешнюю политику. У Москвы нет внешней политики, у Кремля есть, а у Москвы – нет. Как и у Петербурга, или у Казани.

Заявлять о своих желаниях они могут сколько угодно, но до дела это не дойдет. И здесь вопрос не о том, что ЕС не позволит – это воля, вдумчивая воля самих государств: держать и использовать антироссийские санкции. Поэтому я не думаю, что история с автономизацией – это история про санкции. Да, могут звучать какие-то слова, но они так и останутся словами. Даже если когда-нибудь Венето и Ломбардия получат полную независимость, они в любом случае останутся плотно завязанными на экономическое партнерство прежде всего с Евросоюзом. Им придется как-то лавировать, но вряд ли в одностороннем порядке они начнут принимать необдуманные решения в сторону России. Либо все «за», либо все «против». Их общие ценности останутся приоритетом над пусть даже симпатиями и экономическим интересом по отношению к довольно далекой для них России.

- Как вы считаете, могут ли примеру Каталонии, Ломбардии и Венето последовать в ближайшее время где-либо еще, стоит ли ожидать подобных новостей?

- Аналогичные проблемы в замороженном состоянии присутствуют во многих европейских странах. То есть, интерес к этой проблематике повышается, другое дело – во что это выльется. Возможна подготовка к новым референдумам, но для начала, скорее всего, люди посмотрят, как будет разворачиваться ситуация в Каталонии, в Италии, и только после этого возникнет понимание целесообразности такого рода шагов. Сама скромность высказываний со стороны Евросоюза в оценке происходящего в Каталонии, внимание к событиям – это тоже своего рода сигнал, который транслируется и на Бельгию, и на Великобританию. Какого-то резкого всплеска, по всей видимости, по крайней мере, в последующие три-четыре года, не произойдет. Распад однозначно Европе не угрожает.

- Если сосредоточиться на Каталонии, каким вам представляется самый вероятный сценарий на ближайшее время?

- Во многом предсказывать что-либо в отношении Каталонии – довольно хлопотное занятие. Скорее всего, будет применена особая статья в конституции Испании, позволяющая вмешаться центральным властям. Центральным властям, как несложно догадаться, совершенно не по нраву инициатива отделения в какой бы то ни было форме, поэтому будет запущен процесс перевыборов местных властей, однако новые местные власти с большой долей вероятности попытаются провести повторный референдум. Вопрос – пройдет ли этот референдум, и как он пройдет – достаточно открытый. Предыдущий референдум с точки зрения права представлял собой забавный курьез. Получился такой опрос мнений, опираться на него весьма сложно.

Если Мадрид попробует сорвать новый референдум, может возникнуть опасная ситуация в виде силового столкновения и возрождения баскского сопротивления, теперь уже в исполнении каталонцев.

Если же референдум все-таки пройдет, и каталонцам будет продемонстрировано участие Испании, взрывоопасная тема может быть заморожена.

Возможен и третий сценарий. Испания введет мораторий на 10 лет, после чего пройдет еще один референдум и, возможно, выход Каталонии из состава Испании. За эти десять лет центральные власти постараются оказать максимальное внимание этому региону, продемонстрировать плюсы и поводы остаться с Испанией.

ЕС тоже может со своей стороны оказать Испании поддержку, создав представительские места для Каталонии, дать возможность Каталонии протестировать свою конкурентоспособность на европейских рынках.

Так что сценариев достаточно много, нужно посмотреть, как будет разворачиваться ситуация, и какой из сценариев окажется самым оптимальным.