Если судить по официальным сообщениям об итогах встречи министров иностранных дел прикаспийских государств по правовому статусу Каспийского моря в Астане и последних заседаний Специальной рабочей группы по Каспию, которые прошли в июле в Астане, в июне в Москве и в апреле в Баку, то создается вполне четкое впечатление, что существуют реальные перспективы выйти на текст Конвенции о правовом статусе Каспийского моря в ближайшем будущем.
Даже беглое
знакомство с рабочими материалами встреч и заседаний дает представление о том, что за время, прошедшее после Четвертого каспийского саммита (2014 год, Астрахань), было согласовано значительное количество статей и параграфов разрабатываемой Конвенции: от делимитации каспийской акватории до проведения научных исследований. Совместными усилиями удалось сверстать большую часть текста этого базового для взаимодействия на Каспии документа. И при этом всегда говорится о двух-трех проблемных вопросах, которые остаются открытыми. Участники переговоров в своих комментариях неизменно заявляют, что эти «трудные вопросы» можно урегулировать при наличии политической воли и взаимного учета интересов сторон.
Так что же мешает двигаться вперед? Какие такие «проблемные вопросы» затрудняют процесс согласования правового статуса водоема и не дают достичь консенсуса? Какая политическая воля нужна и какие взаимные интересы все еще невозможно учесть?
Дело в том, что после Астраханского саммита ситуация кардинально изменилась. Здесь и ярко выраженное ухудшение отношений Москвы с Западом, и улучшение климата в отношениях Ирана с ЕС, и резкая перемена курса газовыми гигантами Каспийского региона - Туркменистаном и Ираном. На рубеже года прошлого и нынешнего Туркменистан принял решение уйти от двух основных покупателей газа – России и Китая - на рынки Европейского союза. Таким образом, сегодня сразу две страны региона - Иран и Туркменистан - проводят масштабную подготовку к диверсификации поставок газа, в частности, в европейском направлении.
Иранский газ, как ожидается, выйдет на европейский рынок в виде СПГ (сжиженный природный газ) через Испанию. Иран не планирует строительства газопровода в ЕС. Согласно Национальной иранской нефтяной компании, затраты на строительство и транзит были бы слишком высокими. Поэтому поставки СПГ из Ирана в Европу - самый разумный и экономичный вариант. Ашхабад, в свою очередь, строит инфраструктуру, по которой газ будет транспортироваться от богатейшего газового месторождения Шатлык через всю территорию страны на берег Каспия. Предполагается, что
газопровод, мощность которого 30 миллиардов кубометров в год, будет полностью введен в эксплуатацию в нынешнем году.
Логично предположить, что следующим шагом в создании газовой инфраструктуры станет строительство Транскаспийского газопровода, который будет частью Южного газового коридора в Европу и объединит в себе азербайджанский и туркменский газ. Строительство этого газопровода требует политического урегулирования между Туркменистаном и Азербайджаном, которых на данный момент разделяет спор из-за месторождения Сердар (туркменское название)/ Кяпаз (азербайджанское название), которое располагается в 145 километрах от побережья Азербайджана. Так как не определено право собственности на это месторождение, то Баку и Ашхабаду придется либо делить его на секторы, либо договариваться об условиях совместной собственности.
Несмотря на то, что Баку и Ашхабад неоднократно заявляли, что строительство 300-километрового подводного Транскаспийского газопровода касается только этих двух стран, Россия постоянно акцентирует внимание на следующем: все проблемы могут быть урегулированы только на основе консенсуса пяти прикаспийских государств. Иначе, по мнению Москвы, любые решения будут нелегитимными. Односторонние действия по строительству транскаспийских трубопроводов, считает Россия, недопустимы. Посол по особым поручениям МИД России Игорь Братчиков заявил в интервью журналу Caspian Energy, что прокладку магистральных трубопроводов в уникальном во всех смыслах водоеме, каковым является Каспий, нужно рассматривать, прежде всего, сквозь призму экологии и только затем под углом зрения экономики. Таким образом, Россия на данный момент вообще против строительства по дну Каспия нефте-и газопроводов.
А если так, то тогда идея строительства Транскаспийского газопровода совсем не устраивает Москву. Она отчетливо понимает, что после ввода в строй этого газопровода Туркменистан, являющийся четвертой страной в мире по запасам природного газа, может серьезно ослабить позиции "Газпрома" в Европе. Против строительства Транскаспия выступает и Иран. Ему было бы выгодно, чтобы туркменский газ пошел на запад через территорию Ирана, что даст Тегерану отличные преференции в вопросе отношений с Европой. Но согласится ли Ашхабад инвестировать в трубу, пролегающую по территории Ирана? Пока однозначно можно сказать, что нет, так как это очень рискованно. После снятия санкций, Иран спешит, наконец, поскорее воспользоваться своими обширными месторождениями газа, и в этом случае Туркменистан выступает конкурентом иранскому газу. Так что сейчас Туркменистану вряд ли удастся выйти на европейский рынок через Иран. Но если в течение нескольких лет все инспекции МАГАТЭ подтвердят желание Тегерана продолжить сотрудничество с Западом, то Туркменистан вполне может согласиться на такой путь выхода на европейские рынки, если у него будет время на ожидание.
Учитывая, что Европа всячески лоббирует строительство Транскаспийского газопровода, который может стать частью газового коридора в ЕС, Россия, получается, не очень заинтересована в форсировании процесса определения статуса Каспия: любое торможение способно отложить выход туркменского газа на европейский рынок как минимум до тех пор, пока Москва не выведет свой газ в Европу по новым маршрутам поставок.
Эксперты полагают, что наличие столь серьезных противоречий между прикаспийскими государствами затрудняет процесс согласования правового статуса водоема. Еще одним немаловажным фактором для торпедирования проблемы определения статуса Каспия является возросшая там в последнее время военная активность. А как раз военный статус моря остается одним из несогласованных вопросов. В то время, как Азербайджан, Казахстан и Туркмения выступают за демилитаризацию Каспия, Россия и Иран развивают здесь военное сотрудничество. Недавно три боевых корабля ВМС Ирана - «Дамавенд», «Джушан» и «Пейкан» - посетили российский порт Астрахань. Ранее российская каспийская флотилия нанесла отсюда ракетные удары по Сирии, а Иран содействовал ей в этом. В условиях такого военного взаимодействия Москвы и Тегерана, Россия и Иран выступают против вхождения на Каспий любых внешних сил. В различных документах, подписываемых по инициативе России и Ирана, подчеркивается недопустимость военной деятельности в акватории Каспия иных государств, кроме как пяти прикаспийских стран.
Все страны Каспийского бассейна продолжают уверять, что финальное решение сложного вопроса о статусе Каспия будет найдено уже на следующем саммите глав государств каспийской пятерки. Политологи и эксперты тем не менее сомневаются, что к очередному саммиту президентов прикаспийских стран, который планируется провести в следующем году в Астане, в вопросе статуса Каспия может быть достигнут консенсус. Во всяком случае, по итогам встречи глав МИД прикаспийских стран в Астане стало понятно, что нерешенных вопросов не два и не три, а гораздо больше. Это и свободный доступ всех прикаспийских государств из Каспийского моря к другим морям и Мировому океану, и право прохода военных кораблей одних стран через зоны под национальным суверенитетом других стран, и вопросы, связанные с прокладкой кабелей и трубопроводов после окончательного разграничения дна и недр Каспийского моря. Казахстанская сторона в качестве обязательной цели президентского саммита выдвигает принятие "Конвенции о правовом статусе Каспийского моря". Прицел взят на то, чтобы созывать саммит только тогда, когда будет поставлена точка по всем проблемным аспектам документа, который обсуждается более 20 лет.
