19 Апреля 2024, Пятница, 19:04
AZN = 55.35 ₽
USD = 94.09 ₽
EUR = 100.53 ₽
Загрузка..
Террорист Тамерлан Мусаев – человек необычной и злой судьбы. В 1993 году он угнал в Швецию самолет, выполнявший рейс Тюмень - Петербург.
Все 14 часов перелета он держал в кулаке гранату с выдернутой чекой. А на борту вместе с ним находились жена и семимесячная дочь. Их семья 4 месяца не сходила с экранов шведского телевидения и была в заголовках газет. А потом Мусаевых экстрадировали в Россию.
Тамерлан сменил в камере изолятора ФСБ на Литейном, 4, Юрия Шутова – печально знаменитого помощника Собчака и предводителя банды убийц, играл по его словам в шахматы с другим авторитетом – будущим депутатом Госдумы Вячеславом Шевченко, которого позднее зверски убили на Кипре...
«Интересное время – эти 90-е годы», – усмехается Тамерлан.
В 90-е он получил за угон 12 лет. За это время потерял семью, переболел на зоне туберкулезом. Выйдя на свободу, написал книгу о своих злоключениях, работал музыкантом в питерских ресторанах и, накопив денег, не так давно принялся за старое...
В 2014-м, проинформировав стюарда о бомбе на борту, Мусаев посадил в шведском Гетеборге самолет, выполнявший рейс Копенгаген - Осло. Отсидел год в Швеции, - пишет интернет-газета "Фонтанка.ру".
Сумасшедший – первое, что приходит в голову про него. Но это не так. У Тамерлана есть свой расчет. Он мстит Швеции за свою сломанную судьбу.
Делает он это оригинальным и издевательским способом, заставляя власти Швеции тратить на борьбу с ним немалые деньги. Доводя ситуацию до идиотизма.
«Если бы вы встретили меня 2 года назад и спросили про Швецию, я бы сказал, что это сказочная страна , – говорит Тамерлан. – Потому что я помню ее еще ту прежнюю, 20-летней давности. Но теперь там все иначе».
За последние два года Мусаев побывал в нескольких шведских тюрьмах, познакомился с самыми известными преступниками этой страны – грабителями банков и наркодилерами, шведами и мигрантами.
Он узнал реальную Швецию. «Двойные стандарты» – еще очень мягкое определение для происходящего в «шведском раю».
Сегодняшняя Швеция, по его словам, – это зомбированное население, беззаконие, доносительство, страх перед мигрантами и «русской угрозой»…
Так получилось, что я не раз писал об истории Тамерлана Мусаева. Разговаривал со стюардессами того, первого угнанного им самолета. С его женой Мариной, которая не дождалась Мусаева из тюрьмы. С повзрослевшей дочкой Сабиной.
Но с самим Тамерланом встретился только сейчас . И хорошо, что так поздно. Мусаев, когда-то пытавшийся бежать на Запад из ненавистной «совдепии», теперь стал едва ли не патриотом России. Потому что от себя не убежишь, - пишет автор статьи Владлен Чертинов.
Он прошел тот же путь, что и вся наша страна. Наделав страшных непоправимых ошибок и дорого заплатив за них, Тамерлан Мусаев многое понял.
Мусаев объявил войну Швеции: «Они замучаются меня постоянно судить, держать в тюрьме и депортировать частными самолетами».
Первым делом хочется его пожалеть – человек сам изуродовал себе жизнь. Но чем дольше с ним разговариваешь, тем больше понимаешь, что он не нуждается в жалости, с головой у него все в порядке и он точно не выглядит сломленным.
В интервью с журналистом Владленом Чертиновым "террорист" с самого начала поделился своей историей.
Давайте я с самого начала всю историю расскажу. В 1993 году мне было 27 лет. Я жил в Баку, работал музыкантом в ресторанах, зарабатывал за пару вечеров столько, сколько рабочий на заводе за месяц, и все было хорошо. Молодая красивая жена, дочь у нас родилась. Я бы по сей день там жил – построил бы дом, купил "мерседес". Но началась карабахская война, и стало нехорошо.
Наша семья обратилась за гражданством России. Но получила отказ – мол, ждите, пока в Баку российское посольство построят. И тогда я решил попросить убежище на Западе. Но проблема была туда добраться. Это сегодня сложилась целая индустрия доставки беженцев в Европу. А в то время я не знал, что мне делать. Знакомых за границей не было. Зато были знакомые летчики. Один из них помог нам совершить этот угон самолета.
То есть это был псевдоугон?
Конечно. Мой сокурсник по МГУ жил в Ханты-Мансийске. Я какое-то время работал на него – ездил челночником в Турцию. Много раз летал через Тюмень и познакомился с этим пилотом из Петербурга. Он даже потом находился под следствием за то, что сажал безбилетных пассажиров за деньги.
На том самом рейсе с нами было 11 таких зайцев. Благодаря моему угону многое вскрылось. Но я этого пилота не сдал. Кстати, мою сумку с гранатами за 30 тысяч неденоминированных рублей (то есть примерно за 5 долларов) к самолету пронес бригадир грузчиков, и она ждала меня возле трапа...
Вы упомянули, что учились в МГУ.
На матмехе. Но бросил после первого курса.
Почему?
Я вообще-то в школе был круглым отличником. Серьезно занимался математикой, выигрывал всесоюзные олимпиады. Я могу доказать вам, что любой треугольник является равносторонним, и вы даже не найдете, где я вас обманул. Люблю такие штуки. Но, оказавшись в МГУ, был совсем не в восторге от учебы и от сокурсников. Многие были не от мира сего, какие-то угловатые, плохо одевались.
Мой старший брат Омар – такой же. Он закончил физмат МГУ и уже 25 лет живет в Америке. Уехал в 90-е годы. Преподает физику в университете Канзас-Сити. Имеет три докторские степени. Но он самый бедный профессор в Америке, потому что, кроме физики, там надо еще знать, как делать деньги. Уметь убедительно выпрашивать гранты на науку у правительства. Брат не умеет. Он как знаменитый питерский математик Перельман, который живет в Купчино. Спит только 4 часа в сутки, а 20 работает. У него никогда не было семьи. Его семья – наука. А я не такой. Я не хотел превращаться в «сумасшедшего» Перельмана.
Но зато брат, в отличие от вас, смог уехать в Америку. Осуществить вашу мечту. Вы ведь тоже изначально стремились именно туда угнать самолет?
Да, я думал после Тюмени сесть на дозаправку в Финляндии, потом в Исландии, а дальше лететь в Нью-Йорк. Но вышло иначе. На дозаправку мы приземлились в Таллине, а конечной точкой маршрута стал Стокгольм.
Вы сказали, что угон был не вполне настоящим. А граната у вас в руке? Вы ведь все равно рисковали жизнями пассажиров.
Гранаты я взял у младшего брата моего одноклассника, который, как и многие, дезертировал с карабахской войны. Перед угоном я тренировался – подолгу держал гранату с выдернутой чекой, сжимая рычаг запала. Так что пальцы бы не разжал. А что касается пассажиров… Для некоторых это было как путешествие или приключение. В то время еще не многие советские люди бывали за границей. Я в Таллине согласился выпустить 15 человек – в основном пожилых людей. А когда взлетели, увидел одного из них на борту.
Спросил: «Почему вы не вышли?». Говорит: «Хочу в Европу слетать». В Таллине стюардессы втихаря выпустили еще 15 человек – те повыпрыгивали через багажный отсек. А потом локти кусали, узнав, как остальные проводили время в Стокгольме. Там всех пассажиров поселили в гостинице, покормили, устроили экскурсию по городу.
Некоторые плохо себя вели. В Таллине на борт передали еду, и группа пьяной молодежи попросила: «Эй, террорист, закажи еще и коньяку». Я выгнал их из самолета – они были недостойны лететь дальше, в Швецию.
Почему вы решили «сойти» в Стокгольме?
Потому что переговорщики в аэропорту говорили, что нам могут предоставить убежище в Швеции. Марина уже была измучена, а у Сабины закончились чистые пеленки, и она стала плакать…
Как вас приняли шведы?
Сказочно. Камера напоминала комнату в санатории. Давали мороженое, пирожные, фрукты. В тюрьме были большие ванны, бассейн и спортзал. Я мог бесплатно звонить маме в Баку. На мелкие расходы выдавали 10 долларов в неделю. Марине устраивали экскурсии по городу, с коляской выпускали на улицу из тюрьмы. Люди узнавали ее, подходили: «Мы вас вчера по телевизору видели».
Нас завалили письмами и посылками. Одно из них было очень смешное. Какая-то молодая питерская семья написала из сумасшедшего дома в Стокгольме. Им нравилось жить в этой психушке. Там у них родился второй ребенок. Врачи предлагали им выписку, но эти люди уверяли, что они сумасшедшие и им еще надо побыть в психбольнице и подлечиться…
Мой адвокат говорил: «80 процентов, что вас не выдадут в Россию. Газеты пишут про тебя хорошо, пассажиры в интервью отзываются замечательно». Я спрашивал: «Так мне ничего не надо делать?» – «Ничего – сиди, кушай бананы». И вдруг как удар в спину. Адвокат приходит и говорит: «Вас выдворяют. Вы проиграли».
В Швеции существует закон, запрещающий выдавать преступника в другую страну, если есть основания предполагать, что там он получит диспропорционально большее наказание, чем предусмотрено за такое же преступление в Швеции. Например, в Иране сурово наказывают женщину за супружескую измену, а в Швеции нет. Поэтому ее нельзя выдавать в Иран.
Когда Верховный суд Швеции решал нашу судьбу, прокурор заявил: «В отношении Мусаева риска диспропорционального наказания нет». И привел статистику угонов самолетов из СССР в Швецию и Финляндию за 1990 год. По шведским законам угонщикам (если нет отягчающих обстоятельств) дают 4 года, но выходят они условно-досрочно через два. А те, кого экстрадировали в Россию, получали там не больше пяти лет, а выходили через два с половиной. То есть наказания примерно одинаковые. Прокурор, правда, ничего не сказал про условия содержания.
Про то, что любой русский захотел бы в то время 5 лет отсидеть в шведской тюрьме, чем год в российской. (Впрочем, нет, не любой. С деньгами тут лучше: если ты всех купил, то у тебя в камере даже Интернет будет. Но если без денег – там люкс, а в России очень туго. Когда я сидел в Карелии, нам ничего не давали – ни одежду, ни туалетную бумагу, ни еду. Вместо нее – вонючая капуста и каша перловая. А вместо чая мы пили кипяток).
Так или иначе, шведы решили меня экстрадировать. Процедура должна была занять месяца два. И я решил действовать. Попросил адвоката позвать к нам в тюрьму журналистов телевидения. Когда приехала съемочная группа, взял в руки Сабину и произнес: «Граждане Швеции, любимые мои, спасибо вам огромное. Сегодня я получил решение суда. Нас экстрадируют. Но не домой в Азербайджан, а в Россию. Там у нас нет родственников. Нас посадят в тюрьму, а нашу дочь заберут в детский дом.
Российские детдома – это школа Оливера Твиста. Поэтому я прошу вас взять на время Сабину в свою семью, а когда мы выйдем на свободу, ее заберем». После телеэфира каждые 5 минут кто-то звонил в тюрьму с предложением забрать мою дочь. На следующий день мы в присутствии репортеров выбрали из списка самую респектабельную семью. Это был лидер какой-то партии: трое своих маленьких детей, большой дом... Мы подписали документы перед видеокамерами. И он увез Сабину к себе.
А наутро разразился скандал. Репортеры пошли к министру социальной защиты населения за комментарием. Они сказали ему: «В Швеции происходит что-то из ряда вон выходящее: родители идут в тюрьму и отдают своего ребенка. Может, есть какой-то выход? Может, вы отмените решение об экстрадиции? Разве девочка подпадает по закон о выдаче преступников? Она-то не преступник». – «Ничего подобного, она такая же преступница», – не подумав, сгоряча, ляпнул министр.
И на следующий день 144 юриста Стокгольма подписали протест против этого заявления. Разгорался скандал. Что сделала в этой ситуации власть? К человеку, которому мы отдали дочь, приезжают, забирают Сабину прямо из коляски. Меня хватают за волосы и, как был в камере, босиком, везут в самолет – всю нашу семью моментально вышвыривают в Россию вопреки двухмесячной процедуре. Для того, чтобы пресечь скандал на корню. После этого я понял две вещи. Первая: что-то неладно в Шведском королевстве. Вторая – Швеция боится скандалов, значит, этим оружием я буду с ней воевать.
Зачем вообще воевать со Швецией?
Затем, что я жертва их судебной ошибки. Верховный суд Швеции выдал нас в Россию исходя из расчетов, что здесь я получу 5 лет, а реально отсижу меньше трех. Но я получил 12, а отсидел девять с половиной! Мне нужно, чтобы шведская юстиция признала эту свою ошибку и извинилась передо мной.
Почему вы получили так много?
Возможно, потому, что вел себя слишком активно – писал жалобы сначала на представителей следствия, а потом и на судью.
Меня старший следователь ФСБ Максименков, очень похожий на Глеба Жеглова из знаменитого фильма, сразу предупредил: «Не надо мешать в это дело политику, все то, о чем ты в шведском суде болтал – Карабах, отказ в российском гражданстве... В нашем суде скажешь так: пошутил, был пьян или обдолбан, не соображал, что делаю».
Я ему ответил: «Не пойдет. Если бы вы предложили сделку – не 5 лет на зоне, а 2 года условно, я бы еще подумал. А так мне что целый стакан яда выпить, что 10 процентов стакана. Оба варианта смертельны.
Все те люди, которые уже знают мою историю и мне поверили, что они скажут? «Как тебе не стыдно, Мусаев».
Если бы знали, чем для вас в будущем все обернется, повторили бы свой угон?
Ни в коем случае. Я думал, все будет иначе. А что я сейчас имею? И ведь были мне знаки свыше, что не надо этого делать.
Мы же три раза не могли вылететь из Баку в Тюмень, хотя имели на руках авиабилеты. Сначала вылет нашего самолета отменили.
Во второй раз вернулись из аэропорта – что-то дома забыли. Ну а потом рейс вообще убрали из расписания.
И в итоге мы добирались окольным путем – паромом через Каспийское море в Красноводск, поездом до Ашхабада и уже оттуда самолетом в Тюмень.
Жизнь ваша после угона во многом сложилась трагически. Но, может, были в ней по-настоящему счастливые моменты?
Когда я женился, я первые месяцы жил с мыслью: «Раньше до свадьбы я думал: ты хорошая, а сейчас понимаю: ты просто супер».
А когда меня посадили, Марина стала ездить ко мне. Сначала в Яблоневку под Питером. Приезжала с ребенком каждый день, мне ее с верхнего этажа было видно, и мы махали друг другу руками. На нее обратил внимание начальник колонии, однажды подошел и спросил: «Чего вы здесь ошиваетесь?» – «Муж сидит». – «И что? У всех сидят». – «Я не могу быть дома, когда он здесь».
Хозяину зоны понравилась такая преданность, и он стал давать нам больше свиданий. Потом, когда меня после туберкулеза перевели в Карелию, она приезжала ко мне с передачами. У меня была дистрофия.
Но я смотрел на жену и был счастлив. Думал: нет, мне не жалко этих 12 лет ради такой женщины, как она. Думал: моя жена – настоящий алмаз... Когда она меня бросила, я почувствовал себя нищим. Подумал, что это фальшивый, стеклянный алмаз. У меня была депрессия. Год слезы текли.
Некоторые говорят: «Марина тебя предала». Но она предала через 6 лет! Другие делали это через год. И, что бы там ни говорили, жена была у меня хорошая. И она так воспитала дочку, что та уверена – папа у нас молодец.
Тамерлан, вы боялись тюрьмы?
Да. Мама и папа сказали, что люди с таким характером, как у меня, больше 2 месяцев в советской тюрьме не выживут. Я думал, там надо быть блатным, уметь хорошо ножи в живот втыкать. Я заблуждался. Оказывается, тюрьма намного легче, чем армия. Да, там невкусная еда. Но если жена или мама присылают посылки, можно вполне нормально питаться. Там большая скученность народа, но никто не заставляет тебя языком туалеты мыть. Садизма я не видел. Я оказался закаленный.
Мой папа меня знаете как в детстве воспитывал? Мультфильмы – нельзя. Играй в шахматы или смотри умные передачи, такие как «Очевидное-невероятное» . В семь лет я попросил купить мне машинку. Папа ответил: «И ты будешь ее как идиот таскать на веревочке? Нет, я тебе куплю гитару». – «Но у других мальчиков есть машинки! » – «Значит, они тупые. А ты будешь развиваться». В спорт меня отдал, в музыку. Короче, я провел детство, как в Суворовском училище. Но благодаря такому воспитанию мне легко было и в армии, и в тюрьме. Ведь в основном преступники – это люди, которые не хотят слушаться. Их оскорбляет даже красный свет светофора. А я дисциплинированный. Все эти наркодилеры и братки, которых я встречал на зонах, с удовольствием взяли бы меня в свои банды.
Кроме того, в тюрьме можно завести много полезных знакомств. Например, на работу Марину устроил мой сосед по камере, бывший начальник отдела снабжения Балтийского завода Виталий Кулик (кстати, он был соавтором Юрия Шутова –вместе с ним в той самой камере написал книгу «Собчачье сердце», и тот подарил ему свой «Лэндровер»). А когда шведская благотворительная организация «Славянская миссия» уговорила следователя Максименкова отпустить Марину на подписку о невыезде, его родственница сдала ей квартиру. «Славянская миссия» два года оплачивала моей жене съем этого жилья. А прописать Марину, между прочим, готова была одна из стюардесс угнанного самолета, с которой жена подружилась (но ей следователь запретил – боялся, что это всплывет на суде и повлияет на приговор). Вот так все в нашей истории переплелось.
Что вас больше всего удивило в тюрьме?
ТРУБОнет. Никогда бы не поверил, что можно по канализационным трубам передавать небольшие предметы в разные камеры, причем на разных этажах.
Предмет упаковывают в презерватив или полиэтиленовую пленку, запаянную с помощью спичек. Снабжают поплавком – шариком для пинг-понга. Затем привязывают эту конструкцию к крепкой капроновой или шелковой нитке и опускают в унитаз. Воду сливают.
А в другой камере также в унитаз спускают «паука» – захват-якорь из проволоки. Рано или поздно контейнер и якорь встретятся, а их нитки спутаются. Тогда адресат тянет за нитку, а отправитель свою отпускает.
Помните свои ощущения, когда, отсидев 9 с половиной лет, снова оказались на свободе? Чем занялись?
Я несколько месяцев счастлив был от того, что просто по улицам хожу. Марина предложила первое время пожить у нее. Сразу же возникла абсурдная ситуация с моим статусом. Я садился в тюрьму еще с советским паспортом, а пока сидел, все граждане бывшего СССР свои паспорта уже поменяли на новые – суверенных республик. На этот обмен в России, например, давали 5 лет.
Я честно пошел в миграционную службу Петербурга и признался, что незаконно нахожусь на территории страны. Мне сказали: «Тогда мы должны будем вас выдворить». Я был не против. И услышал в ответ: «Мы выдворяем по средам. Приходите с вещами». Но возник вопрос – куда именно меня выгонять? Гражданином Азербайджана я не являлся, и мне на этот счет даже выдали справку в азербайджанском консульстве.
Тогда в УФМС пояснили: «Если нет никакого гражданства, мы выдворим вас в страну, из которой вы прибыли в Россию. Укажите ее в бланке анкеты». Ну, я и указал Швецию. Сотрудница побежала к начальству, а, вернувшись, сказала: «Этот бланк мы порвем. У нас большой опыт выдворения в Узбекистан, Таджикистан, но мы никогда никого не выдворяли в Швецию». Мы еще препирались с ней несколько минут, а потом она меня просто выгнала: «Освободи помещение. Из-за тебя очередь большая скопилась».
После этого я послал факс в шведское консульство. Так, мол, и так. Вышел из колонии, и сейчас я лицо без гражданства, что теперь делать и куда ехать – непонятно. В то же время я в 1993 году прибыл в Швецию не россиянином, а значит, моя высылка из Швеции в Россию была не депортацией, а экстрадицией. И именно ваша страна должна теперь нести ответственность за мою судьбу.
Через неделю позвонили по телефону из консульства и сказали очень коротко на ломаном русском: «Консул рассмотрел ваше заявление и попросил меня передать: Швеция не обязана заниматься вашей судьбой». Я потом еще написал кучу писем и обращений в разные шведские официальные органы – от министра юстиции до омбудсмена, но ни на одно из них ответа не получил. Удивительно! Даже в России власть пусть формально, но отвечает на письма. А шведы просто выбрасывают твои обращения в мусорную корзину.
Мне повезло, что я музыкант. Был бы учителем математики, меня бы ни в одну школу без паспорта не взяли. А у музыканта документ не просят. И я проработал без паспорта в Петербурге 8 лет. Мог бы и дольше. Но Марина, с которой мы все еще были официально расписаны, чтобы получить развод, согласилась ходить по кабинетам, посылать бесконечные запросы в Азербайджан. Благодаря ей, я в конце концов стал гражданином России.
...И снова отправился в Швецию.
Прошлое, как я понимаю, не хотело вас отпускать
Нет. Я написал и издал за свой счет книгу «Я угнал самолет». После этого позвонили с телевидения от Малахова: «Вы можете приехать на программу «Пусть говорят»?» Я спросил редактора: «У вас правду показывают или все это театр? Если второе, то я не буду участвовать». Отвечает: «Нет, только правду. Мы вам еще и денег дадим – 200 долларов на каждого, кто с вами приедет». Марина отказалась. Сабина согласилась – ей было 14 лет.
Малахов тогда часто говорил в передаче: «Мы в прямом эфире». Я принял это за чистую монету. Утром приезжаем в студию, а нам говорят: «Сейчас запишем, а вечером покажем. Но сначала давайте порепетируем. И еще, ваша дочка не с вами внизу в белых креслах будет сидеть, как мы изначально планировали, а в зале среди публики». В общем, обманули меня, но я все равно согласился участвовать – раз уже приехали.
В итоге Сабине они слова вообще не дали. А мое выступление им так не понравилось, что из 40 минут записи со мной показали только 10. А образовавшуюся дырку в эфире заткнули другим сюжетом. Да еще и обещанных денег не заплатили. Мне кажется, они хотели из меня сделать монстра, который пришел в студию раскаяться, просить прощения у заложников.
Потому и Сабину от меня убрали – грамотная 14-летняя девочка вызывала бы жалость у телезрителей. Да и за что мне просить прощения? От моего угона никто не пострадал, кроме меня самого. Я 9 с половиной лет отсидел. Сколько после этого еще нужно каяться?
Теперь хотите, чтобы перед вами покаялась Швеция?
Я хочу, чтобы Швеция вернула мне долг. Представьте ситуацию. У вас взяли в долг и не отдают. Вы звоните, напоминаете. Все равно не отдают. Тогда лучший метод – устроить огласку, скандал. Вот это я хочу сделать со Швецией.
Мне нужно, чтобы она признала, что я несоразмерно пострадал из-за ошибки ее верховного суда. Многие люди в Швеции за гораздо меньшие ошибки властей получают компенсации.
Например, в последний раз в шведской тюрьме мне рассказали про дальнобойщика-литовца, в фуре которого нашли тайник с наркотиками. А у шведов сейчас нервотрепка с Литвой. Очень много литовцев возят в Швецию и Норвегию наркоту.
Дело дошло до того, что если швед видит на дороге машину с литовскими номерами, сразу звонит в полицию. На всякий случай. Потому что просто так туристами литовцы туда не едут. Что им делать, например, в холодной и к тому же очень дорогой Норвегии, где кофе стоит 5 евро, а сигареты – 12?
Так вот, этого литовца продержали в СИЗО 8 месяцев, но доказать вину не смогли. Он говорил, что кто-то другой сделал в его машине тайник, а отпечатков пальцев там не нашли. В результате они этому стопроцентному наркоторговцу заплатили около 40 тысяч евро плюс «упущенную выгоду».
А меня, который никого не убил, не ограбил, на наркотики не подсадил, но отсидел по их милости лишних 7 лет, не хотят даже слушать.
Какую компенсацию вы хотите?
Моя сумма 1 доллар. Тут дело в принципе. Пусть хотя бы начнут разбирать это дело.
Вы освободились в 2002-м, а снова взялись за Швецию в 2014-м. Почему выжидали так долго?
Раньше я просто не мог себе это позволить. Не было денег и паспорта. Как только он появился, я сделал себе загранпаспорт. К тому времени и денег скопил. В 2014 году поехал в Данию. Сел на рейс Копенгаген - Осло, который летит над Швецией. Вызвал бортпроводника и сказал: «Мне кажется, у нас в багаже бомба». Тот не поверил: «Хватит шутить, я занят – кофе развожу».
Потом подошла стюардесса, села рядом со мной, начала успокаивать: «Что вы? Никакой бомбы нет». Я ей: «Есть, есть». Почти плачу. Наконец, изменили маршрут, сели в Гетеборге. Заходит полиция, меня берут под ручки, выводят по трапу. Обыскали, надели наручники, посадили в машину. И чего-то ждут. Приезжают люди в черном. Все в масках, с автоматами.
Я спокойно сижу в полицейской машине в наручниках. Они включают видеокамеру и с криком «Берем его!» подбегают, набрасываются на меня, вытаскивают из машины, кладут на капот и зачем-то демонстративно рвут на спине рубашку. Оказывается, это был удобный случай показать, что шведская группа «Антитеррор» существует не зря.
Анекдот! С него началось мое второе открытие Швеции. И чем дальше, тем меньше я узнавал эту страну. Не понимал, то ли я был наивный 20 лет назад, то ли Швеция с 1993 года так изменилась. Из красивой сказки превратилась в дурацкий анекдот.
Первым делом меня спросили: зачем я устроил «фейк аларм» – ложную тревогу на борту? Я ответил: «Чтобы сесть в тюрьму». – «Ты что, сумасшедший?» – «Нет. Шведское правительство должно признать свою ошибку. А оно даже не отвечает на мои письменные обращения. Что мне остается? Я иду в вашу тюрьму в знак протеста. Это как голодовка».
А они?!
Меня решили проверить на вменяемость. Отвезли на большую психологическую экспертизу. Огромное двухэтажное здание в виде колодца с солярием и спортзалом. 20 человек персонала охраняют четверых сумасшедших. Пекут им пироги и вечером угощают. В бильярд можно играть хоть целый день. Тебе нужен партнер – ты идешь к персоналу. Они обязаны играть с сумасшедшими.
Но когда экспертиза установила, что я нормальный, шведы тут же забрали меня из этого замечательного заведения и начали прессовать. Они закрыли суд для прессы, и категорически не хотели меня слушать. Предоставили адвоката, который не помогал, а только вставлял палки в колеса.
Дочь была в шоке – звонила ему, а он бросал трубку. Я просил заменить его на другого или разрешить мне самому себя защищать. Но получал отказ. Я возмущался: «Он не защищает меня». Судья говорил: «Хорошо, тогда пусть сидит и молчит». – «Зачем? Пусть он уйдет из зала». – «Нет, он будет сидеть».
В конце мне дают приговор, в котором указано, что адвокат был (а о том, что он молчал – ни слова) и его гонорар – 2000 евро за сутки.
На последнем заседании согласно регламенту мне на дачу показаний было отведено 2 часа. После меня должен был выступать прокурор. Только я начал говорить, судья меня оборвал: «Мусаев, давайте мы сейчас послушаем не вас, а прокурора. Вы выступите после него». – «А по какой причине? Зачем тогда печатали регламент? » – «А нет никакой причины». – «Тогда я не согласен». – «Хорошо. Раз не согласны, даю вам на выступление только 10 минут». – «Но здесь же написано два часа!» – «Я председательствующий в суде. Мое решение – 10 минут».
А если бы я согласился выступать в конце, судья просто лишил бы меня слова. Он не хотел, чтобы я рассказывал свою историю 1993 года. Сделали так, что она вообще в деле не фигурирует. Я спрашивал: «Как же так? Ведь у вас в законе четко написано: суд должен выяснить причину преступления. Я вам ее называю, а вы отказываетесь меня слушать. Я столько лишних лет отсидел из-за вас! Давайте не будем трусливо прятаться от этой истории и закрывать суд для прессы.
В 1993 году я был у вас на всех телеканалах. Получал сотни писем от шведов. Им, наверное, интересно узнать, чем завершилась история, которую вся Швеция так громко обсуждала. Чего добивается этот человек, почему так странно себя ведет? А сегодня вы говорите: вообще молчи про то дело, давай разбирать конкретный последний случай – «фейк аларм», 10 минут на выступление…». Если не хотите меня нормально выслушать, то я буду постоянно устраивать вам такие ложные тревоги, и Швеция будет терять деньги, тратить их на борьбу со мной вместо того, чтобы направить на что-то полезное.
Они с удовольствием впаяли бы мне «угон самолета». Но я в тот раз не говорил экипажу: «Летим в Гетеборг». А просто выразил озабоченность, что в багаже может быть бомба. Думал, получу не больше 7 месяцев. Но они дали мне полтора года. И даже закрыли в «бункер».
Это такая тюрьма в тюрьме для маньяков – докторов Лекторов, в которой сидят по 14 лет. Полная изоляция, нельзя общаться с другими людьми. Да еще посадили в штрафной изолятор. Они надеялись так меня запугать, отбить охоту бороться. Наивные люди.
Я 9 с половиной лет отсидел в российских тюрьмах, где зеки в знак протеста массово вскрывали себе вены, где недовольных травили хлоркой в ШИЗО – мыли ею полы в камере несколько раз в день...
Как к вашей истории относились заключенные-шведы?
Шведов в «бункере» было мало – в основном иностранцы, которые в основной своей массе едут в страну совершать преступления. Именно по этой причине шведы не любят приезжих.
Но ко мне они относились нормально. Говорили: «В нашем правительстве сидят идиоты, которые тратят 10 тысяч евро в месяц на то, чтобы держать в тюрьме человека, который не пьет, не курит и не грабит банки, в отличие от нас».
Разве в спокойной Швеции грабят банки?
Я сидел с человеком, который ограбил 50 банков и в общей сложности просидел в тюрьме 30 лет. Он с напарниками взрывал сейфы динамитом. 10 лет назад после очередного налета их на выходе из банка уже поджидали полицейские, приехавшие по тревожной кнопке. Но у тех были пистолеты, а у грабителей автоматы.
По инструкции полицейские не имеют права вступать в бой с сильно вооруженными людьми и даже преследовать их. Они обязаны вызвать спецназ. Зная это, грабители просто дали предупредительную автоматную очередь в воздух, сели с деньгами в машину и спокойно уехали. Но за ними решил погнаться какой-то мужик на спортивном авто. Чтобы он отстал, гангстеры выстрелили – но не в водителя, а в место справа от него, на котором, как им показалось, никого не было.
А на самом деле там сидел 6-летний сын – пуля попала ему прямо в лоб. Гангстеры пойманы, но никто из них до сих пор не осужден за убийство ребенка. Полиция не может выяснить, кто именно в него стрелял.
Что еще поразило в шведской тюрьме?
Другой мой коллега по «бункеру» сидел за то, что друзья с автоматами освободили его прямо из зала суда. Ворвались в масках, охрану положили на пол. Оказавшись на свободе, он уехал в Испанию, имел там собственный таксопарк. А потом расслабился, пересадил волосы с затылка на лоб и вернулся в Швецию – думал, его не узнают. Но был арестован.
Я был в шоке, что в Швеции происходит такое. В страну приехало много иностранцев – между этническими группировками идут войны за территорию. В тюрьмах стало столько литовцев, что Швеция платит Литве за то, чтобы они отсиживали на родине. Так шведы несут меньше затрат. Содержание одного зека им обходится в 10 тысяч евро в месяц. 5 тысяч они теперь платят Литве и экономят. Литовцам тоже выгодно – получают за каждого своего преступника 5 тысяч, содержат его в тюрьме за 2 тысячи, и еще 3 тысячи прибыли остается.
Швеция давно уже не спокойная. Там сейчас направо-налево дают пожизненное заключение – за любое убийство. Правда, если хорошо сидишь, могут уменьшить срок до 21 года, а реально выйдешь раньше. В «бункере» был сумасшедший киллер из Ирака, бывший военный, получивший убежище в Швеции. Он предлагал свои услуги за 5 тысяч евро. Его уже второй раз приговорили к пожизненному.
Шведские тюрьмы по сравнению с 1993 годом тоже испортились. Если раньше камеры были как в отелях 5 звезд, то теперь сервис упал до 3 звезд. Но все равно обстановка в камере гораздо лучше, чем в комнате, которую я сейчас в Петербурге снимаю. Тебе дают лимит 200 евро в месяц, и ты заказываешь на них себе в магазине любую еду. Я так не ел никогда на свободе, как в шведской тюрьме...
Я забыл вам сказать, что тот, второй самолет «угонял» вместе с кошкой. Она была рядом со мной на борту в переноске. И когда меня полиция арестовала, ее тоже доставили в тюрьму и предупредили, что если я не найду для нее места, они сделают моей кошке укол.
К счастью, персонал тюрьмы подыскал мне частный кошачий дом. Я уже 2 с половиной года плачу по 100 евро в месяц за содержание кошки в Кэт-хаусе в Гетеборге. Когда нас с ней разлучили, у обоих была депрессия.
Хозяйка Кэт-хауса написала, что кошка первое время никого не подпускала к себе, год сидела на подоконнике, смотрела в окно.
Вообще моя кошка – отдельная тема. Когда еще снимал комнату в Петербурге, у девушки-соседки была тайская кошка. Она часто приходила ко мне.
Постепенно я подсел на нее, как люди подсаживаются на кофе или на пиво. Когда через несколько месяцев эта девушка с кошкой съехала, мне стало плохо. Но я не понимал причину.
Дочь Сабина первая догадалась, что это недомогание – из-за кошки. Мы разместили в Интернете ее фото и купили похожего двухмесячного котенка. И я сразу выздоровел. А когда собрался в Швецию, мне было не на кого кошку оставить.
В то же время, освободившись из шведской тюрьмы после второго угона, я не мог ее забрать с собой в Петербург – я ведь буду теперь регулярно устраивать свои акции и попадать в шведские тюрьмы.
Но и бросить кошку нельзя. А 100 евро – сумма, которую пока могу выкроить. В последней шведской тюрьме зарабатывал 160 евро в месяц. 60 тратил на себя, 100 – на кошку.
Вам закрыли въезд в Евросоюз после второго «угона»?
На 10 лет. Но я сказал: можете закрыть въезд хоть на 100 лет – все равно это вам не поможет. Через месяц увидимся. Они посмеялись: «Посмотрим, как тебе это удастся». Удалось очень легко. Я купил билет в Турцию через Хельсинки. Для такого полета не нужна шенгенская виза.
Прилетев в Хельсинки и находясь в транзитной зоне аэропорта в ожидании рейса на Стамбул, подошел к финским полицейским и сказал: «У меня есть информация, что в аэропорту Стокгольма в самолет, который через полчаса должен вылететь в Финляндию, заложена бомба. Я пытаюсь предотвратить теракт. Срочно звоните в Швецию».
Полицейские позвонили. Самолет в Стокгольме заменили другим, а «заминированный» отогнали обследовать на стоянку. Задержка составила 20 минут. А когда пробили по базе фамилию «Мусаев», тут же потребовали меня арестовать. Но при этом шведы очень хотели меня финнам оставить.
Пришли финские адвокаты: «Ты должен этому радоваться. В Швеции по статье «Ложная тревога» дают до 4 лет, а у нас в Финляндии только до 1 года, в реальности отсидишь максимум пару месяцев». Я им: «Спасибо. Но тут дело принципа. Я поеду в Швецию, даже если мне будет грозить электрический стул».
В общем, увезли меня шведы к себе, как я им и обещал. И снова суд надо мной закрыли для прессы. Но если два года назад в Гетеборге я сказал, что придумал про бомбу на борту, то теперь повел себя иначе.
Прокурор спрашивает меня: «Что, опять ложная тревога? » Ждал, что я признаюсь: все сделал умышленно, издеваюсь над вами. А я говорю: «Нет, теперь это была настоящая тревога. Я спас людей. Получил информацию о готовящемся теракте и как законопослушный человек сообщил об этом в полицию». Прокурор: «Вы не получили такую информацию, вы ее сочинили». Я ему: «Докажите это». А он не может. Говорит: «Расскажите, кто вам сообщил». «Не вопрос, только сначала предоставьте мне программу защиты свидетеля. Вы обязаны ее применить. А иначе эти преступники – назовем их пока условно «невежливые люди» – вырежут всех моих родственников».
Прокурор: «Вы в прошлый раз обещали устраивать ложные тревоги». Я: «Ну и что? Так бывает, что прошлый раз я зашел в магазин украсть, а в этот раз купить. И вы не можете арестовать меня на входе только потому, что я украл в прошлый раз. Я могу обещать, что буду дождь делать каждую неделю. Что дальше? ». Я был уверен, что они мне дадут больше, чем в прошлый раз, – как-никак рецидив.
Но меня приговорили только к 9 месяцам. Потому что в отличие от предыдущего раза я не сознался, а у них не было доказательств моего умысла. Я им еще вот что пообещал напоследок: «В следующий раз не будет бомбы в аэропорту. А будет, например, котенок на дереве. Я позвоню в службу спасения животных. Она приедет по вызову в указанный адрес и не обнаружит котенка. Потом я перезвоню и признаюсь, что это был фейк.
Что мне за это положено? 100 евро штрафа или неделю отсидеть в тюрьме? Ради бога – присылайте за мной самолет. Мы будем летать на этом вашем самолете два раза в месяц. И рано или поздно скандал выйдет наружу. Шведское правительство должно будет объяснить журналистам, чего хочет этот человек».
Что сделали шведы в ответ?
Посадили в самую суровую тюрьму «Салтвик», где люди отбывают пожизненное заключение. Не давали разговаривать с дочкой по телефону. Всем давали, а мне нет. Под надуманным предлогом – потому что Сабина прислала им не оригинал, а копию документа, что она не судима.
В то же самое время мой коллега Уолтер, гражданин Бельгии, не только разговаривал с судимой женой, а прямо в тюрьму ей звонил. Они подельники-смаглеры. Взяли в аренду трейлер, погрузили наркотики и поехали по Европе... Получили по 5 лет.
Шведы со мной борются неумеючи, грязно. Накануне моего освобождения в камеру явился неизвестный человек, и у нас произошел такой разговор:
– Думаешь, мы тебя завтра отпустим?
– Да, я отбыл срок. Вы обязаны меня отпустить. Таков закон.
– А ты будешь после этого летать туда-сюда?
– Буду. Если я сделаю ложное сообщение из-за границы, вы обязаны через Интерпол послать за мной самолет и привезти в шведский суд. Таков ваш закон.
– Мы этого не допустим. Мы наплюем на закон. Ты будешь у нас здесь годами сидеть. Никогда не выпустим. Ты не думай, что тебе здесь демократия. Тебе будет хуже, чем в Северной Корее.
И действительно, срок закончился – меня не выпускают. Идут дни, а я все сижу. Они были уверены, что я не попрошу помощи у России. Потому что после первого угона был очень озлоблен, наговорил и написал про Россию много плохого. Но я позвонил в российское посольство. Там не поверили, что меня не выпускают, но пообещали отправить в тюрьму «Салтвик» официальный запрос. И получили официальный ответ: «Тамерлан Мусаев врет, что он в «Салтвике». 10 апреля он был освобожден из тюрьмы. Но поскольку ему нельзя находиться на территории Швеции, он сейчас в специальном депортационном центре, ждет специальный частный самолет, потому что депортировать его обычным рейсом нельзя – он слишком опасен для пассажиров. А самолет такой у нас всего один, и на него – очередь. В общем, как только, так сразу...»
Я говорю консулу: «Это вранье. Я ни в каком не в депортационном центре, а все в той же камере, хожу на ту же самую работу». И опять слышу: «Нет. Такого быть не может. Это, скорее всего, вы врете по телефону. А мы обязаны верить бумаге с подписью».
К своему шведскому адвокату обращаться не пытались?
Пытался. Попросил его обратиться в газеты. Он сказал: боюсь, газетам это будет неинтересно. Я ему: «Ты что, сумасшедший? Такого в жизни не было. Такого в России нет, чтобы человека после отбытия приговора оставили на зоне. Я 9 с половиной лет отсидел и ни разу про такое не слышал. Наоборот, начальник зоны выпихивает наружу того, у кого закончился срок».
Выход у меня оставался один – доказать российскому посольству, что я все еще сижу в тюрьме. За мной, как и за каждым зеком в «Салтвике», была закреплена контакт-персона – по-русски отрядник. Он мне сочувствовал: «То, что творится с тобой – это позор Швеции. Я такого никогда не видел». Через него я факсом отправил в наше посольство копии чека на сим-карту, которую купил уже после моего якобы освобождения в тюремном ларьке и копию зарплатного квитка – подтверждение, что я продолжаю ходить на работу.
И что произошло дальше?
После очередного запроса из посольства шведам уже было не отпереться – их поймали за руку на вранье. И мгновенно за мной прилетел самолет. Для меня стало приятной неожиданностью, что российское посольство защищает своих граждан.
Да, его сотрудники не приехали ко мне на следующий день, как делают немцы или американцы. Но хотя бы на том спасибо, что регулярно отправляли запросы. Для сравнения, со мной сидели литовцы. Если кто-то из них звонил в свое посольство, ответ всегда был один: сиди в тюрьме и слушайся администрацию. Потому что литовским властям ради дружбы с Европой на своих граждан плевать.
Хорошо, что Россия и Европа сейчас враги. Благодаря этому, Россия может себе позволить защищать своих. Иначе забрали бы у меня загранпаспорт и сказали: «Отстань от шведов». А сейчас, думаю, российские власти рассуждают так: «Ты беспокоишь шведов? Ну и молодец.
Продолжай доставать этих гомосеков». А они реально гомосеки. В Швеции 100 метров не пройдешь по улице, чтобы не встретить этих их флагов цвета радуги. В последние годы пропаганда очень жесткая. В детских садах сейчас рассказывают, что существуют не два пола, а больше...
И шведское правосудие, оказывается, теперь очень избирательно действует. Для своих – закон, для чужих – беззаконие. В «Салтвике», самой строгой тюрьме, сидит 100 человек, из них 10 шведы, остальные – иностранцы. Шведов туда отправляют с пожизненным заключением. А иностранцев – с маленькими сроками, с какими-нибудь двумя месяцами за кражу обуви из магазина.
Своих, шведов, получивших два месяца за то же самое, они держат совсем в других тюрьмах, в великолепных условиях, где зеки ходят на рыбалку, загорают, играют в бильярд. Вообще-то это называется дискриминацией. Если задать сейчас шведам вопрос – может ли быть такое, чтобы в их тюрьмах люди сидели без приговора суда? Они категорически скажут «нет».
Но вот меня продержали за решеткой лишних два месяца. А некоторые годами сидят. Как минимум двоих я узнал лично. Один нигериец, другой азербайджанец. У них нет паспортов, их не могут идентифицировать, а сами они не называют себя. Раньше шведы таким говорили: «Ладно, живите у нас». И давали документы. Сегодня они таких людей годами держат в тюрьме, пока те не скажут свое настоящее имя.
По закону заключенный в Швеции должен сидеть в закрытой камере не более 12 часов в сутки. А этих двоих держат по 16 часов. В России, я думаю, им надели бы на голову полиэтиленовый пакет, и через минуту они вспомнили бы, как их зовут. Но суть того и другого метода, российского и шведского, одинакова – беззаконие.
Шведов можно понять. У них трудная ситуация. Они когда придумали свой гуманный закон о предоставлении убежища, рассчитывали, что к ним 100 человек в год будет приезжать – почему бы их не пустить? Очень жалели беженцев и мигрантов.
Это как бездомную кошку подкармливать. Но если 100 бездомных кошек на один дом – извините. Сейчас, когда Турция посылает в Европу миллион беженцев, шведы уже не в состоянии соблюдать закон. Ну раз не можете, измените его к чертям!
Но они, вместо этого честного шага, в телевизоре надевают на себя улыбку и говорят мигрантам welcоmе, хотя те в большинстве сознательно едут совершать преступления.
Шведы никогда не скажут им в лицо – вы нам надоели. Хотя надоели так, что сил уже нет. Зачем же вы врете и лицемерите? Шведы не хотят жить в одном квартале с беженцами, селят их в особые районы. Те спустя какое-то время начинают жаловаться: «Почему вы в своих шведских районах строите бассейны, а в наших нет? Наши дети вынуждены болтаться на улице. Это расизм!»
Шведы: «Ну что вы, какой расизм?» И ничего не делают. Шведы очень вежливые, через каждые 5 минут говорят «большое спасибо», но не верьте в искренность их слов.
В конце концов у иммигрантов лопается терпение, и они принимаются жечь машины. Только после этого шведы начинают им строить бассейн.
Что в этой ситуации остается?
Остается вешать всех собак на Россию. Шведское телевидение, оно же почти не критикует сегодня. Я никогда не был пророссийски настроен, но теперь вижу, что в плане промывания мозгов Швеция почти как Советский Союз , зомбируют население – у нас все хорошо, а у соседей все плохо.
Так было в моем детстве. По телевизору говорили , что в Америке все спят на улицах в картонных коробках. Я попросил одного доброго конвоира зайти в Интернет и дать адреса редакций ведущих газет (адвокат отказался мне в этом помогать). Он принес распечатку. Я написал в «Автонбладет», «Экспрессен» – всего в 5-6 изданий: я тот самый угонщик, о котором вы писали 23 года назад, тут интересное продолжение есть. Никто не ответил. Тишина.
Да и зачем меня слушать сегодня? Это раньше я угнал самолет из России и рассказывал, какая Россия плохая, и поэтому был на всех телеканалах. А сегодня я же другое скажу. Что в 1993 году вы совершили судебную ошибку, что все мои шведские адвокаты – лгуны и предатели, что нельзя человека со сроком 1 год помещать в бункер, где люди сидят по 14 лет, что власти Швеции незаконно держали меня в тюрьме и врали про меня российскому посольству... Сегодня я настоящий политзаключенный. А политических заключенных в Швеции нет, как когда-то не было в СССР – только одни уголовники . Но зато шведы каждую неделю пишут про Россию огромные статьи – один негатив. До сих пор пережевывают «Пусси Райт», хотя в России все уже забыли про них. А еще есть другие «вечные» темы – Магницкий, какие-то мифические российские подводные лодки...
Или такой прием – выберут самую плохую русскую тюрьму, сделают про нее передачу. А на следующий день для контраста покажут норвежскую – самую лучшую: нет забора, травка и на ней зек сидит, кошку гладит. Вот гостиная, вот компьютер... Но в Норвегии всего одна такая тюрьма . И у вас ведь тоже есть тюрьмы, где заборы в несколько рядов, прогулка – всего 1 час, и ничего нельзя. А в России, в свою очередь, есть колонии-поселения под Петербургом, где нет заборов. Почему вы выбрали самую худшую русскую и самую лучшую норвежскую тюрьмы? Почему про какую-нибудь российскую деревню разваливающуюся снимаете фильм? Вы покажите Москву, Рублевское шоссе. Россия разная. Одни концы с концами не могут свести, а другие на «Бентли» ездят и живут так, что вам, шведам, даже не снилось. Вы лучше пишите о своих шведских проблемах. Например, о скрытой коррупции в тюрьмах.
Мы вот выпускали кожгалантерею – делали ремни, поводки для собак, варежки. Причем очень дорогие. 30 евро за одну пару. Такие же китайские варежки стоят 3 евро. Но шведские фирмы заказывали их у нас. А тюрьма в свою очередь покупала что-нибудь у этих фирм – например, шведские электроплиты «Электролюкс», хотя корейские «Самсунг» в два раза дешевле. Там такая система. Цены в тюрьме на все были явно завышены. Диваны – за бешеные деньги, глыба камня, украшавшая двор для прогулок, – за 7 тысяч евро. На стенах абстракции как из магазина ИКЕА, но за 500 евро.
Тамерлан, ваш брат в Америке, даже кошка уже живет в Швеции, а вы до сих пор не за границей. Не обидно? Или вы больше не хотите там жить?
Нет. Швеция уже не та. Да и народ специфический. Шведы не могут, как русские, взять за грудки. Один сотрудник тюрьмы на другого втихаря пишет доносы. У них такая культура. С детского сада их приучают писать доносики и отправлять в полицию.
Я теперь приезжаю в эту страну не для того, чтобы там остаться. Я хочу добиться справедливости. Я теперь буду в Швеции делать часто по-маленькому. Буду дестабилизировать не авиацию, а службу спасения. И их телевидение начнет рано или поздно обо мне говорить. Я не скрываю свои планы от шведов. Я сражаюсь за свои права. Но они даже не разговаривают со мной.
Два барана – я и Швеция – встретились на мосту, и ни один не хочет уступать. Я понимаю, им обидно, что какой-то гастарбайтер из России давит на них. Но я сегодня хочу еще, чтобы Швеция не плевала в лицо российскому гражданину. Хочу, чтобы при виде русского паспорта у них дрожали руки от страха.
Вы счастливый человек – у вас есть цель в жизни. И даже несколько целей.
После того, как я написал свою книгу, со мной связались два известных человека – Олег Софяник и Шамиль Алимурадов. Оба диссиденты эпохи застоя.
Первый – пловец, спрыгнул с теплохода в Черном море, долго плыл в Турцию, но ночью его пограничники обнаружили и поймали. Он потом в психушке сидел. Сейчас живет в Симферополе.
Второй – летчик. Когда командир корабля вышел в туалет, он дверь закрыл, не пустил того назад в кабину и посадил самолет в Китае. Получил там убежище, но потом отношения КНР с Россией улучшились, и китайцы выдали его. Сейчас Алимурадов живет в Москве, занимается бизнесом.
Я познакомился с этими диссидентами, и прошлым летом они позвали меня вместе с ними отдохнуть в Турции. Говорили: «Ты такой энергичный, знаешь, чего добиваешься». А им хочется повеситься от тоски. Признавались, что у них теперь нет цели в жизни. Их ничего больше интересует. Завидуют мне.
У меня был дядя в Ашхабаде. В эпоху застоя он работал начальником экспедиции, искал в Туркмении газ. И нашел большое месторождение. Ему полагались за это госпремия, большие деньги, звание Героя соцтруда и автомобиль «Волга».
Но дядю попросили, чтобы он соавтором своего открытия указал начальника-туркмена, да еще поставил того на первое место. А дядя был принципиальный и отказался. Его вызвали в райком партии и объяснили, что в Туркмении такие порядки, а он в республике не коренной житель. Но и дядю обещали не обидеть – подарить «Москвич».
Дядя сказал: «Вы меня не купите «Москвичом». Я вас не боюсь, и правды добьюсь». Пошел в обком разбираться. Но ему и там сказали: «Не шуми. Надо уважать начальство, а иначе и «Москвича» не получишь». Тогда дядя взял и порвал партбилет. Это был скандал. Он все потерял. Но им восхищались все родственники. На свадьбах или похоронах если видели его, только о нем и шептались. Никто из них не смог бы так поступить.
Мой отец тоже мне говорил: «Смотри, какой у нас есть родственник, живи красиво, как дядя». Возможно, папино воспитание сыграло со мной злую шутку.
Мой папа окончил Ленинградский радиотехнический институт связи с красным дипломом. У него 16 авторских свидетельств.
Он был коммунистом до мозга костей. Так радовался, что живет в СССР! С удовольствием ходил на субботники и воскресники, брал меня на демонстрации в Баку – мы покупали шарики и Гейдар Алиев махал нам рукой с трибуны. Такой был у меня папа. Сегодня его назвали бы лохом.
Мой брат в конце 80-х во время учебы в Москве ходил на Пушкинскую площадь, слушал Новодворскую. Потом говорил отцу: «Папа, мне кажется, ты обманут». Когда наступила гласность, папа очень переживал, и умер в 1988-м, не дожив года до пенсии. Ему было 59 лет.
Июль 2016-го. Тамерлан вернулся в Питер после очередной отсидки в шведской тюрьме. И скоро опять туда собирается.
Сейчас я иногда думаю – лучше бы эта гласность не наступила, и папа был жив. А я, как и многие тогда, был наивным, жил глупыми пустыми надеждами и совершил ошибки, за которые заплатил слишком дорого, зря потерял столько лет!
Сегодня у меня действительно есть цель. В Швеции выходит программа на телевидении типа клуба кинопутешествий. В ней показывают людей, которые ставят перед собой трудновыполнимые цели. Например, альпинистов. Они отмораживают себе руки, некоторые погибают. Но у них есть задача покорить вершину. И они счастливы, когда идут к этой цели.
Если я вдруг сумею победить, добиться от шведских властей справедливости – это для меня будет, как на Эверест подняться. И тогда я скажу, что эти годы все-таки были не зря.
