Николай Рыжков: Гейдар Алиев прекрасно ориентировался в том, где надо прочно стоять, как кремень

Фигура общенационального лидера Гейдара Алиевича Алиева по-прежнему остается в центре внимания как в самом Азербайджане, так и за его пределами. Так, например, в понедельник в Баку в Центре, который носит его имя, состоялся II Общереспубликанский конкурс знаний среди студентов на тему: «Гейдар Алиев и история Азербайджана». А в субботу в Вологде была открыта мемориальная доска в честь награждения орденом Октябрьской Революции, который вручил городу в 1983 году тогдашний первый заместитель председателя Совета министров СССР, член Политбюро, дважды Герой Социалистического Труда Гейдар Алиев.

Как известно, Гейдару Алиеву в 80-е годы в Москве приходилось работать в крайне непростой обстановке. Сперва от него пытался избавиться глава советского правительства Николай Тихонов, опасаясь, что Алиева выберут на его место, а позднее - новый советский лидер Михаил Горбачев, - примерно по той же причине. В интервью порталу «Москва – Баку» бывший Председатель Совета министров СССР, ныне - сенатор Николай Иванович Рыжков рассказывает о том, как он по мере возможностей пытался защитить Алиева от закулисного давления, которое оказывал на него Горбачев. 

- Николай Иванович, говорят в ЦК партии даже затягивали решение «квартирного вопроса» семьи Алиева, хотя квартира ему была положена и к тому же он был членом Политбюро. Как известно, сам Гейдар Алиевич к этому времени уже был вдовцом и со своим сыном и его супругой, поженившихся совсем недавно, они все вместе проживали в одной квартире. И хотя вы, как председатель Совмина, уже приняли решение выделить Алиеву новую квартиру, аппаратчики не спешили выполнять ваше указание. Говорят, вам удалось решить вопрос с квартирой в самый канун ухода Алиева из Политбюро.

- Уже днями Гейдара Алиевича должны были вывести из состава Политбюро. Он уже все понимал, но все равно продолжал работать. Я видел, какое серьезное давление идет на Алиева, и прекрасно понимал, что его время на этом посту истекает. Я набрал управделами Совета министров Смиртюкова. Спрашиваю: «Как же так? Я же давал указание выдать квартиру Алиеву». «Николай Иванович, - говорит он, - На сегодня квартиры хорошей нету». «Ну и хорошо, говорю, - возьмите у ЦК!»

Жилье мы – Совет министров – сами строили. У нас были строители свои, - своя вотчина. Если квартиры нет хватало, Совмин как бы брал взаймы у ЦК. Они тоже сами строили. А потом мы расплачивались, когда, наоборот, у нас было готовое жилье, а у них не было. Михаил Сергеевич Смиртюков вел строгий учет, кто кому сколько должен. Насколько понимаю, в тот момент ЦК должен был нам одну квартиру. И Смиртюкову ее поначалу в ЦК обещали, а потом передумали. Я даже могу сказать в каком доме. Это на Якиманке, рядом с нынешним «Президент-отелем», - прямо окнами на него выходит.

Смиртюков отвечает: «В ЦК есть настроение не давать квартиру». Тогда я говорю: «Ты не отключайся!» При нем набрал по вертушке управделами ЦК партии Кручину. Тот самый, который спустя несколько лет, осенью 1991 года покончил с собой. Кстати, очень толковый был, у меня с ним очень хорошие отношения были. «Слушай, Николай Ефимович! Как же так получается? Вот Гейдар Алиев. Мы со Смиртюковым решили дать ему квартиру. Ему требуется. Ты обещал квартиру». «Да, я обещал, обещал. Но…»

И тут он закрутился, завертелся, говорит: «Есть определенные сомнения». Говорю: «Слушай, Николай Ефимович! Мы с тобой знаем друг друга давно. Ну не будь же ты таким! Ты зачем прислушиваешься к прошлому времени? Все ждут, когда Алиев уйдет, чтобы потом ему ничего не дать? Так же не полагается! Я тебя убедительно прошу, в категорической форме! Если ты не дашь квартиру, моя дружба с тобой кончится навсегда! Мало ли кто решил ему вдогонку камень бросить? Мы, что, такими же с тобой будем! Мы с тобой тоже когда-нибудь будем уходить. И нам с тобой тоже вдогонку будут швырять такие же камни!». «Николай Иванович, я все понял. Все будет сделано». Через два дня все было сделано.

- А когда вы заметили, что Михаил Горбачев окончательно решил избавиться от Алиева, вы не пытались спорить?

- Я не оспаривал, потому что была дисциплина. Но я неоднократно говорил Горбачеву, что Алиев хорошо работает. Надо ли делать так, чтобы он ушел со своего поста? Но Горбачев как всегда: новая струя должна быть, новые люди! То есть он уже поставил такую цель - и постепенно-постепенно додавили.

- Как известно, в 1987 году, почувствовав мощное давление генсека, Гейдар Алиев перенес инфаркт. Он лежал в Мичуринской больнице, и никто из вчерашних коллег его не навещал, уже зная, что он в опале. В одном из интервью вы рассказывали, что оказались единственным из членов Политбюро, кто навестил Алиева в больнице. Горбачев вам потом за этот визит не делал выговоров?

- Горбачев не такой дурак был, чтобы делать за это публичные выговора. Даже с глазу на глаз никогда не выдавал по этому поводу своего раздражения. А я с уважением относился к Алиеву. И знал, что к нему никто из высшего руководства не ездил.

Помню, я кого-то провожал во «Внуково», еду обратно домой, думаю: а почему я должен подстраиваться? Он мой первый заместитель. Водителю говорю: «А ну давай заворачивай в Мичуринку!» Зашел к нему. Он был так обрадован, что я приехал!

- Обсуждали его здоровье?

- Так, мимоходом. Человек болеет, так еще и при нем говорить о болезни? Зачем обострять? Ну и не анекдоты же мы травили! Говорили о работе. Как идут дела, где хорошо, где плохо. Хороший нормальный разговор был.

- Говорят, вы познакомились с Алиевым еще в начале 80-х, будучи первым заместителем главы Госплана Николая Байбакова. Гейдар Алиев, наведываясь в Москву, всегда заглядывал в Госплан. Как вы уже рассказывали в одной из мемуарных книг, Байбаков очень хорошо относился к Азербайджану, всегда охотно принимал Алиева и на эти встречи, как правило, приглашал вас…

- Да, я познакомился с Гейдаром Алиевичем через Байбакова. После какой-то встречи он устроил прием - возможно, в представительстве Азербайджана, сейчас уже не помню. Так я в первый раз попал с ним в такую неофициальную обстановку.

Потом так сложилась судьба, что мы вместе с Гейдаром Алиевичем попали в один и тот же день - он в Москву, а я – в секретари ЦК. Нас обоих избрали на ноябрьском пленуме 1982 года. Его перевели на должность первого заместителя председателя Совмина, а меня избрали секретарем ЦК по экономике.

- Вы уже рассказывали, что с первых же дней на ваших новых должностях вы работали в тесном контакте. Гейдар Алиев занимался транспортом, легкой промышленностью, рядом других отраслей, а на вас как на секретаря ЦК замыкались многие экономические ведомства. Вы встречались и в ЦК, и в правительстве, вместе работали над документами…

- Естественно, Совет министров входил в сферу моей деятельности, я курировал 8 или 9 министерств, - Госплан, Госкомцен и другие. Разумеется, для меня не было секретом все, что делалось в Совмине. В эти три года я видел, что не все ладно было. Когда Тихонов болел или уходил в отпуск, то бразды правления отдавали другому, например, Архипову Ивану Васильевичу. Но только не Алиеву.

Это, конечно, вызывало у него очень отрицательное отношение. Почему такое недоверие? Когда я в сентябре 1985 года стал председателем Совета министров, то на одном из первых заседаний я объявил сразу, при всех, чтобы не было никаких недомолвок: «Когда я отсутствую по каким-то причинам, - например, командировка, - исполнять обязанности будет первый заместитель Алиев». Он расцвел, почувствовал уверенность в себе. И все встало на свои места.

- А с Горбачевым вы по этому поводу не советовались?

- Насколько помню, не советовался.

- А с какого момента вы почувствовали, что Горбачев настроен против Алиева?

- Не сразу, но вскоре уже стало заметно его нерасположение. Постепенно, шаг за шагом он стал относиться к Алиеву отрицательно. Потом уже, когда было время все вспомнить и проанализировать, я пришел к выводу, что Горбачев всячески стремился, конечно же, убрать из высшего руководства выдвиженцев Брежнева. Алиев был именно выдвиженцем Брежнева. Отсюда и такое его недоверие не только к Алиеву, но и к Щербицкому, Кунаеву.

- Для такого недоверия не было никаких поводов по работе?

- Я всегда говорил, что Алиев как первый заместитель работал очень хорошо. Четкий, ясный, никаких амбиций у него не было. Хотя он дольше, чем я, состоял в Политбюро, и по возрасту он старше, - тем не менее, он всегда очень корректно относился ко мне. Наши отношения ничем не омрачались.

- Может, были случаи, когда Алиев, например, на заседаниях политбюро спорил бы с Горбачевым?

- Гейдар Алиев был тонкий человек, дипломат. В частной беседе он открывал карты, раскрывал все свое, но если обстановка официальная, то он считал, что как член партии он должен выполнять решения политбюро. Конечно, он высказывался, но тонко.

- А по поводу антиалкогольной кампании, например, когда начали вырубать виноградники, в том числе и в Азербайджане? Вы или Алиев не возражали Горбачеву?

- Я возражал. И Алиев был такого же мнения. Мы даже на заседаниях выражали свои сомнения по этому поводу, неоднократно. Но мы с Алиевым были, к сожалению, в меньшинстве. Они, остальные, всё направо и налево запрещали, даже вино. Я тогда говорил: «Такое впечатление, что мы – алкоголики, а вы все – трезвенники». Хотя на самом деле, по-моему, все было как раз наоборот.

Когда мы с ним встречались, то между собой говорили: что же это такое делается? Уже кефир алкогольным напитком стали считать! Так что Алиев все прекрасно понимал, но подчинялся дисциплине.

- В мемуарах вы уже рассказывали, что Гейдар Алиев вам нравился солидностью, но при этом это был очень контактный, доброжелательный и проницательный человек, с которым легко работать. Вы его никогда не видели замкнутым, нелюдимым, высокомерным, наоборот, - всегда спокойный, иногда —с юмором. А как в одном человеке может сочетаться и солидность, и контактность?

- Тут две причины. Во-первых, родители заложили ему. Во-вторых, жизненный опыт. Он прошел огромнейшую школу. Он понимал, что заносчивый человек никогда не добьется успеха, всегда будет отталкивать от себя людей. Но и человек-тряпка, который всем кругом говорит «чего изволите?», тоже ничего не добьется, только все распустит по волнам по морям. Гейдар Алиевич прекрасно ориентировался в том, где надо прочно стоять, как кремень, а где можно, как говорится, и немножко пуговицы расстегнуть на мундире.

- А как бы вы оценили его как политика уже на посту президента Азербайджана? У него ведь был к тому времени только советский опыт управления. Как ему добиться успеха в условиях рыночной экономики?

- Он наработал опыт, и знал республику, а в Совете министров СССР он все-таки окунулся во всевозможные методы государственного управления, в масштабе страны. Конечно, бесследно это не прошло.

Я потом уже наблюдал за его деятельностью со стороны, хотя несколько раз еще встречался с Гейдаром Алиевичем. Он был очень грамотный человек. Ясно, что он использовал те методы, которые нужны были республике. Какая нужна доля частной собственности, какая государственной? Абсолютно убежден, что он высчитывал, сколько нужно, опираясь на свой огромнейший опыт.

Когда он приезжал в Москву уже будучи президентом, он жил здесь на Воробьевых горах, в гостевых домах. И раза два он приглашал, звонил. Я приезжал, мы сидели, чай пили. Просто так, товарищеская беседа. Мне не надо было ничего от его республики, ему – от меня, поскольку я уже был в отставке. Поэтому просто дружески так общались.

- Ругали вместе Горбачева?

- Знаете… Мы испытали Горбачева – и он, и я, но в разное время. Поэтому нечего было тратить время на этого человека. Говорили о жизни.

Приведу вам такой бытовой пример. После отставки мы с женой поехали к себе на Урал. Сидим в «Домодедово», в депутатской комнате, - а я был депутатом, - ждем самолет. На дворе утро. Рядом сидит большая веселая компания, заходят и присоединяются к ней еще два человека с бутылкой шампанского, с бокалами. «Николай Иванович, просим вас выпить с нами!» Я смеюсь: «А в честь чего пить так рано?» «А вот мы - азербайджанцы, и благодарны вам за нашего Алиева, за то, что вы его не предаете! Давайте за это и выпьем!» «Ладно, - отвечаю, - давайте согрешим, с утра выпьем. За это - можно».