Что скажет Строкань: Армяно-азербайджанский конфликт вышел из границ

Подоплеку столкновений в Товузском и Тавушском районах и их долгосрочные последствия для армяно-азербайджанского урегулирования разбирает политический обозреватель Сергей Строкань – специально для портала "Москва-Баку"

Боестолкновения на границе между Арменией и Азербайджаном, взорвавшие информационное пространство и напомнившие о почти тридцатилетнем конфликте Еревана и Баку, уже несколько дней продолжают держать в напряжении весь мир. После ожесточенных перестрелок с применением тяжелых вооружений, в ходе которых обе стороны понесли самые серьезные потери за последние годы, затишье продлилось недолго. Уже в четверг тишина на границе была взорвана артиллерийскими раскатами. Регион неумолимо затягивает воронка нового противостояния, способного нанести Закавказье на карту горячих точек мира.

Еще неделю назад этого не ждал никто. Но все же это случилось: свалилось как снег на голову в самый разгар лета и борьбы с пандемией коронавируса. Эскалация на границе отбросила процесс политического урегулирования армяно-азербайджанского конфликта на многие годы назад, вернув их в ту откровенно конфронтационную модель, которая ведет к резкому росту радикальных настроений в обеих столицах.

Свидетельством того, что после нового кровопролития обстановка накалилась до предела, стал и прошедший в Баку несанкционированный митинг в поддержку азербайджанской армии, участники которого вышли на улицы с национальными флагами, скандируя: «Карабах наш!», «Слава армии», «Солдаты, вперед», «Главнокомандующий, объяви мобилизацию».

Наиболее решительная часть демонстрантов даже попыталась прорваться в парламент, по ходу переворачивая полицейские машины и вступив в столкновение с полицией, в связи с чем пострадали несколько стражей порядка.

Ничего подобного в Баку ранее не происходило.

И это при том, что с чисто военной точки зрения предыдущие столкновения весны 2016 года, происходившие в Карабахе, были более масштабными – тогда использовались бронетанковая техника, тяжелая и реактивная артиллерия, вертолеты. Но тогда общественный резонанс все же был несколько другим – не таким яростным и масштабным.

Почему?

Судя по всему, у нас на глазах возникает новая ситуация: за последние шесть лет ресурс терпения растрачен, нервы на пределе у всех – и у политиков, и у военных, и наконец, у тех, кто устал ждать решения и выходит на улицы.

Поэтому звучат неубедительно привычные заявления экспертов, рассуждающих о необходимости вернуть нынешнюю эскалацию в привычную фазу замороженного конфликта, после чего можно будет вздохнуть с облегчением.

Но разве это может быть выходом?

Время, прошедшее с 2016 по 2020 годы, показывает: сохранять статус-кво с каждым разом все сложнее, после очередной заморозки ситуация не просто до поры до времени затихает, останавливается на месте. Ситуация явно деградирует, совершая движение вспять – к исходной точке конфликта, к ситуации большой войны первых лет существования независимых Армении и Азербайджана, полыхавшей на постсоветском пространстве в начале 90-х годов прошлого века.

Поэтому замороженный конфликт, на неопределенное время фиксирующий то положение, при котором азербайджанские территории в Карабахе остаются оккупированными, в то время как Баку с этим никогда не смирится – это никакой не выход.

Фактически, замороженный конфликт – это тихий убийца людей, требующий все новых жертв, и отношений между государствами. Именно это мы и наблюдали в последние дни.

В связи с произошедшим обострением ситуации в зоне армяно-азербайджанского конфликта в Ереване, Баку и Москве сегодня нет недостатка в комментариях на тему кто первый начал и кому это все выгодно. Нетрудно догадаться, что ответы на эти вопросы, которые дают политики, дипломаты, эксперты и СМИ, как, впрочем, и рядовые граждане, зависят от того, по какую сторону баррикад они относятся, кому симпатизируют, а к кому относятся настороженно или враждебно.

Однако главный вопрос – что дальше и сколько все это еще может продолжаться, тонет в потоке взаимных обвинений, жесткой патриотической риторики. А также правильных по сути, но уже не имеющих никакого практического влияния на ситуацию и во многом обессмысленных призывов международных посредников к сдержанности и благоразумию. Потому что сдержанность не может быть безграничной, в определенный момент она подходит к концу и ситуация может пойти вразнос.

Сегодня необходимо говорить именно об этом, сравнивая события апреля 2016 года с тем, что произошло на этой неделе. Лишь непосвященные могут сказать, что это примерно одно и то же. Принципиальная разница состоит в том, что шесть лет назад ареной противостояния был Нагорный Карабах, в то время как на этот раз боестолкновения происходили непосредственно на армяно-азербайджанской границе, в Товузском и Тавушском районах, также граничащих с Грузией и находящихся в нескольких сотнях километров от Карабаха.

Какой из этого можно сделать вывод?

В то время как армяно-азербайджанский конфликт для простоты нередко называют «нагорно-карабахским», противостояние вокруг Карабаха – это главная, но не единственная линия разлома в отношениях Еревана и Баку. Конфликт распространяется далеко за пределы «линии соприкосновения» в Карабахе, продолжаясь вдоль всей линии армяно-азербайджанской границы. Это уже более сложный, многокомпонентный и гораздо более опасный конфликт.

Учитывая, что армяно-азербайджанская граница не демаркирована и не де лимитирована, постоянные нештатные ситуации, чреватые боестолкновениями, просто неизбежны.

Когда граница размыта, возникает приграничная серая зона, которую каждая сторона может считать своей.

Поэтому кто-то может совершать передислокацию личного состава или ехать на «уазике», будучи уверенным, что находится на своей территории, и попасть под обстрел другой стороны, которая будет считать эти перемещения провокацией, и вместо того, чтобы разобраться, предпочтет открыть огонь, исходя из того, что по другую сторону - враг.

Однако противостояние на границе – это уже открытый межгосударственный вооруженный конфликт. Конфликт качественно иного уровня, отличающийся от конфликта в Карабахе, для урегулирования которого в 2007 году Минская группа ОБСЕ разработала определенные правила, имеющие официальное название Мадридские принципы.

Между тем, пограничные инциденты, подобные случившимся на этой неделе в Товузском и Тавушском районах, Мадридскими принципами не регулируются, что делает их еще более непредсказуемыми. При этом и линия соприкосновения в Карабахе, и не демаркированная армяно-азербайджанская граница создают общую дугу напряженности, негативно влияя на попытки возобновить переговорный процесс.

Обращает на себя внимание, что боестолкновения на границе произошли считаные дни после того, как Совет безопасности Армении под председательством премьер-министра

Пашиняна обсудил новую редакцию Стратегии национальной безопасности страны, текст которой не менялся с 2007 года.

С тех пор много воды утекло, но карабахское урегулирование не сдвинулось ни на миллиметр. Какое же место занимает оно в новой стратегии безопасности Армении?

Представляя ее, Никол Пашинян начал издалека, что называется, чуть ли не от Адама. «В отличие от армян, которые жили 2000 лет назад, мы можем послать сообщение армянам, которые придут 2000 лет спустя. И основным смыслом этого послания должно быть то, что связывает нас и армян, которые жили за 2000 лет до нас», -- многозначительно заметил он. «Когда дело касается нашей национальной безопасности, я думаю, что мы должны сначала изучить нашу национальную идентичность, потому что национальная безопасность — это защита нашей национальной идентичности, защита от физических и материальных угроз», -- продолжал он.

Звучит красиво, но что же в сухом остатке для Карабаха?

Говоря о необходимости создания условий для обеспечения вечного существования армянской государственности, Никол Пашинян указал на «необходимость международного признания права Арцаха на самоопределение без каких-либо ограничений».

Таким образом, уже одним упоминанием заведомо неприемлемого для Баку названия Нагорного Карабаха он дал понять, что настроен гораздо более жестко, чем его предшественники. И не намерен добиваться реального результата на переговорах, как это происходило раньше, когда стороны обсуждали разные сценарии, в результате чего вначале появились Мадридские принципы, а затем Казанская формула.

Тогда в определенный момент казалось, что урегулирование близко. Но это было словно в другую эпоху. Очевидно, что никакая новая формула в ближайшее время не появится, откуда ей взяться?

Сегодня вообще складывается ощущение, что столкновения в Товузском и Тавушском районах словно вбивают последний гвоздь в крышку гроба армяно-азербайджанского урегулирования. Звучит страшновато, но такова уж нынешняя суровая реальность старейшего конфликта на постсоветском пространстве.

Как отвести угрозу большой войны, которая становится все более реальной?

Ждите ответа.

Впрочем, времени на ожидание остается все меньше.

Вечная мерзлота замороженного конфликта в отношениях Армении и Азербайджана, как бы кто-то на это ни рассчитывал, не сможет остаться вечной.