Уроки Черного Января. Что скажет Строкань о страшной трагедии азербайджанского народа

На этой неделе в Азербайджане отмечали 30-ю годовщину «Черного Января» – кровавой трагедии, которая для жителей бывшей советской закавказской республики разделила историю ушедшего в учебники СССР, на «до» и «после». Минута молчания, приспущенные государственные флаги, автомобильные и корабельные гудки и людской поток, устремляющийся к Аллее Шехидов, напоминают о том, что никто не забыт и ничто не забыто. Преступления, совершенные три десятилетия назад против народа Азербайджана, еще до возникновения современного азербайджанского государства, не имеют срока давности.

В заявлении МИД Азербайджана, приуроченном к 30-летию Черного Января, говорится о том, что кровавые события 20 января 1990 года требуют политической и правовой оценки международного сообщества. Спустя три десятилетия в Баку оценивают случившееся как одно из серьезных преступления 20 века. Но любое преступление не может быть анонимным. Если есть преступление, то должен быть преступник.

В связи с этим дипломатическое ведомство Азербайджана не стало ходить вокруг да около, прямо указав на то, что ответственность за это преступление несет бывшее советское руководство. В Баку исходят из того, что события Черного Января должны быть признаны преступлением против человечности, а его инициаторы и исполнители должны понести наказание.

Для подобной оценки есть все основания.

Вот свидетельство одного из очевидцев тех событий, известного британского журналиста Томаса де Ваала: «Танки переползали через баррикады, сминая на своем пути автомобили и даже фургоны скорой помощи. Солдаты стреляли в бегущих людей, добивали раненых. Был обстрелян автобус с мирными жителями, и многие пассажиры погибли».

Имена советских руководителей, при которых для разгона мирных жителей Баку были брошены танки и армейские подразделения, ни для кого не являются секретом. Президентом СССР был архитектор гласности и перестройки, последний советский генсек Михаил Горбачев, призывавший реформировать страну, но не меняя основ. Кресло министра обороны занимал маршал Дмитрий Язов, который тогда объяснял, что советская армия на улицах Баку спасала советскую власть.

Спустя полтора года – во время августовского путча 91-го в Москве и создания ГКЧП – Государственного комитета по чрезвычайному положению, Михаил Горбачев и Дмитрий Язов уже оказались по разные стороны баррикад.

На улицах Москвы, как до этого на улицах Баку, тогда тоже появились воинские части, танки и БМП. На Садовом кольце, неподалеку от величественного здания советского МИДа, знаменитой сталинской «высотки» погибли защитники нарождавшейся новой постсоветской демократии, молодые ребята – Дмитрий Комарь, Владимир Усов, Илья Кричевский. Они погибли, пытаясь остановить колонну бронетехники Таманской дивизии.

Конечно, в Баку жертв оказалось на порядок больше: убитые и раненые в Черный Январь исчислялись сотнями. И все же почерк советской власти, логика ее действий на закате СССР, доживавшего последние месяцы, были одни и те же. Уже после событий в Баку и Москве в январе 1991 года настал черед прибалтийских республик – Вильнюса и Риги.

Не понимая, почему ситуация то в одной, то в другой республике выходит из-под контроля и не зная, что с этим делать, советские вожди инстинктивно хватались за последнее средство – аппарат подавления. Им казалось, что так они могут спасти СССР. При этом они не понимали, что действовать подобным образом – все равно, что тушить пожар, подливая в него бензин. Некогда великая страна рушилась как карточный домик под грузом навалившихся на нее проблем, и спасти ее не мог никто.

Сегодня Михаилу Горбачеву 88 лет, Дмитрию Язову еще больше – 95. Жив и поддержавший ГКЧП Егор Лигачев, который в годы перестройки в определенный момент был в Советском Союзе человек номер два. В этом году ему исполнится 100 лет. Находясь в преклонном возрасте, дожившие до наших дней советские руководители не появляются на публике и не дают интервью, в том числе, и о Черном Январе в Баку.

Поэтому узнать о том, как они оценивают те события с позиции сегодняшнего дня, осознают ли они свою персональную вину или считают, что все было предопределено самой историей, не представляется возможным.
Никто не может снять с них персональной ответственности за случившееся. И все же заявлять, что «во всем виноват Горбачев» или «во всем виноват Язов» и больше никто другой было бы недопустимым упрощением. Это была общая, системная проблема, и тут дело не только в персоналиях.

Некогда могущественное советское государство теряло силу, его идеология разрушалась, экономика работала на пределе, управленческая вертикаль по звонку из Кремля переставала работать, в республиках начиналось глухое брожение и национальное пробуждение как противовес советскому интернационализму. А старая советская элита попросту не знала, что со всем этим делать. В результате ситуация пошла вразнос.

В полной мере это проявилось в событиях в Нагорном Карабахе, с которых, собственно, и начался тот центробежный процесс, который предопределил январскую трагедию в Баку, а затем и распад СССР. Движение за выход Карабаха из состава Азербайджанской ССР началось в разгар горбачевских реформ, под лозунгами демократизации, которые в те годы были чем-то вроде волшебного заклинания, способного открыть потайную дверь в светлое будущее.

В высшем советском руководстве воспринимали происходившие в Нагорном Карабахе процессы как проявление тех самых долгожданных реформ. Никто не видел никакого подвоха, в союзном Центре не замечали того, как стремительно растет напряженность между азербайджанской и армянской общинами.

Этим не преминули воспользоваться сторонники вхождения Карабаха в состав Армении. Вот цитата из агитационной листовки, распространявшейся в республике в январе 1988 года, то есть, за два года до Черного Января: «Карабахцы, судьба нашей области благодаря перестройке, гласности и демократии зависит только от нас. Настало время для проведения на ведущих предприятиях, в колхозах и совхозах области общих партийных, профсоюзных и комсомольских собраний, в повестку дня которых должен быть включен вопрос о воссоединении Карабаха с Матерью-Родиной».

Так начался сбор подписей за переподчинение Нагорного Карабаха Армении.

В годы перестройки, когда разразился армяно-азербайджанский конфликт, из Карабаха в Азербайджан устремился поток беженцев – одна волна за другой.

В итоге к январю 1990 года атмосфера в Баку и межнациональные отношения накалились до предела.

В ответ на события в Карабахе стремительно росли антиармянские настроения, начались беспорядки.

Именно тогда советское руководство, которое допустило возникновение такой ситуации, не нашло другого решения, кроме как вывести против безоружных людей танки.

События Черного Января стали для жителей Азербайджана той самой точкой невозврата, после прохождения которой пришло осознание того, что оставаться в составе СССР уже невозможно.

Смыв кровь с бакинских улиц и похоронив как героев погибших на Аллее Шехидов, после распада СССР Азербайджан стал строить свое национальное государство.

В том числе, и для того, чтобы трагедия Черного Января больше никогда не повторилась.

Несмотря на то, что незадолго до своего распада СССР нанес страшную травму Азербайджану, в отличие от других бывших советских республик – стран Балтии и Украины, сегодня здесь никто не демонизирует СССР, не проводит декоммунизацию, не устраивает охоту на ведьм, не вытравляет следы общей для бывших республик советской истории. Той самой истории, в которую Азербайджан вписал немало ярких страниц.

И сегодня на улицах Баку вспоминают советское время с ностальгией. Ведь были в этом времени и чувство единой семьи народов, и общий подвиг в Великой Отечественной войне, и многое-многое другое.

Вспоминая жертв Черного Января и требуя проведения суда истории, Азербайджан не намерен переписывать историю.