О главных трудностях в урегулировании замороженных конфликтов на постсоветском пространстве размышляет политический обозреватель Сергей Строкань – специально для портала «Москва-Баку»
Два самых знаковых и трудноразрешимых конфликта на постсоветском пространстве – Карабах и Донбасс – продолжают оставаться в поле зрения политиков, дипломатов и экспертов, спорящих об искусстве дипломатии, политических играх вокруг человеческих судеб и границах возможного компромисса. Так совпало, что попытки нащупать ускользающие нити урегулирования в Закавказье и на Юго-Востоке Украины на финише года идут параллельным курсом. При этом политики наступают на одни и те же грабли, совершают одни и те же ошибки, цена которых может оказаться очень высокой.
Карабахская тема остается на слуху в связи с визитом в Баку российского министра иностранных дел Сергея Лаврова, переговорами глав МИД Азербайджана и Армении Эльмара Мамедъярова и Зограба Мнацаканяна в Братиславе, и наконец, признанием экс-президента Армении Роберта Кочаряна, сообщившего, что ситуация в Карабахе «гораздо опаснее, чем военные инциденты на линии соприкосновения».
А о Донбассе на этой неделе говорили в Париже лидеры «нормандской четверки», после чего неоконченная дискуссия продолжилась не только в Москве и Киеве, но и в Донецке и Луганске. Разбор полетов, поиск ответа на вопрос о том, почему возлагавшиеся на парижскую встречу надежды обернулись очередным горьким разочарованием, создали ситуацию, когда на коне вновь оказались скептики, в то время как оптимисты, казалось, лишились последних аргументов. Примерно такие же настроения разочарования и недоумения возникли после общения Эльмара Мамедъярова и Зограба Мнацаканяна в Братиславе.
Однако тезис о том, что все «замороженные» конфликты в принципе нерешаемы и поэтому они и носят статус «замороженных», по своей природе глубоко ущербен. Он придуман исключительно для того, чтобы увести от ответственности политиков, прячущихся за высокие слова о необходимости мира и при этом умышленно выдвигающих такие требования, которые для другой стороны заведомо будут неприемлемыми. Чтобы затем сделать невинные глаза, развести руками и сказать: «Ну, вот видите, мы старались, сделали, что хотели, а они – ни в какую».
Эту классическую ситуацию политической разводки и ухода от трудных решений, направленных на поиск компромисса, мы наблюдаем и в случае с Карабахом, и в случае с Донбассом.
Говорить о Донбассе в Париже президента Зеленского собирала чуть ли не вся Украина: целая армия политических суфлеров бросилась наперебой вычерчивать одну за одной, многочисленные «красные линии» -- те уступки, на которые ни в коем случае идти нельзя. Как выяснилось, нельзя Владимиру Зеленскому было очень многое – практически ничего.
В итоге он приехал в Париж, вооруженный коллективным напутствием своих оппонентов противостоять России, в которой в Киеве видят первопричину конфликта на юго-востоке Украины.
Все так называемые многочисленные сценарии – домашние заготовки перед саммитом «нормандской четверки» были направлены на то, чтобы по тихому, официально этого не признавая, похоронить Минские соглашения. Те самые, соглашения, которые остаются единственной дорожной картой к долгосрочному урегулированию в Донбассе.
А какие домашние заготовки привез с собой в Братиславу глава МИД Армении Зограб Мнацаканян?
В своем выступлении на 26-й конференции министров иностранных дел стран-членов ОБСЕ глава дипломатического ведомства Армении изложил целых семь пунктов Еревана по ключевым задачам карабахского конфликта.
Первый пункт – «Безальтернативность мирного урегулирования» -- не вызывает вопросов в силу своей очевидности – кто же хочет войны или рискнет заявить об этом в открытую! Все декларируют свою приверженность к миру. О том, что он едет в Париж искать мира в Донбассе, кстати, заявлял и украинский президент Владимир Зеленский. «Мирное урегулирование конфликта, которое происходит в рамках Минской группы ОБСЕ, имеющей международный мандат и пользующейся доверием, не имеет альтернативы», -- заявил глава МИД Армении, сказав правильные, но при этом ритуальные слова о мире.
Ведь эти слова еще нужно воплотить в реальность.
Между тем, остальные шести пунктов Еревана, изложенные Зограбом Мнацаканяном, проникнуты сквозной идеей о том, что главная проблема карабахского урегулирования – это исключительно позиция Азербайджана. Только и всего. Шестой пункт гласит: «Политика ненависти Азербайджана должна быть осуждена». Седьмой пункт как бы продолжает шестой и напоминает еще один незамысловатый пропагандистский плакат: «Максималистские позиции Азербайджана – основное препятствие для прогресса в мирном урегулировании».
Еще три пункта Еревана посвящены, собственно, Карабаху, для обозначения которого глава МИД Армении умышленно использует название «Арцах», несущее в себе совершенно определенный смысл и эмоционально-политический заряд и категорически неприемлемое для Баку. То есть, многократно повторяет именно то слово-пароль, слово-символ, которое является для другой стороны главным раздражителем.
И которого нет ни в одном международном документе, ни в одном заявлении Минской группы ОБСЕ.
Неудивительно, что глава МИД Азербайджана Эльмар Мамедъров назвал выступление своего армянского коллеги «катастрофическим» и задался вопросом - как с такой непримиримой позицией можно вообще вести переговоры.
Озвученные в Братиславе семь пунктов ничего не упоминают про те резолюции Совета безопасности ООН, в которых черным по белому сформулированы требования деоккупации азербайджанских территорий, решения проблемы беженцев и других ключевых вопросов.
Когда после переговоров в Париже на совместной пресс-конференции выявились противоположные позиции Москвы и Киева Владимир Путин сказал Владимиру Зеленскому: «Нашу позицию очень легко понять: мы за то, чтобы выполнялись минские соглашения. Зачем вскрывать минские соглашение и их заново переписывать? Там каждый пункт увязан между собой».
Но ведь ровно то же самое может сказать про карабахский конфликт и президент Ильхам Алиев, только применительно к этому конфликту ссылаясь уже не на Минские соглашения, которые разрабатывались для Донбасса, а на решения Совета безопасности ООН, принятые гораздо раньше: «Нашу позицию очень легко понять: мы за то, чтобы выполнялись резолюции Совбеза ООН… Там каждый пункт увязан между собой».
Но проблема в том, что обращаться, судя по всему, не к кому. Некого призывать прочитать то, что написано в международных документах. Две стороны по состоянию на сегодняшний день, как бы, оказались в параллельной реальности.
Почему так происходит?
Возможно, неожиданный ответ содержится в интервью экс-президента Армении Роберта Кочаряна, появившемся на этой неделе. «Последний раунд переговоров в Братиславе с сопутствующими ему событиями показал полное банкротство переговорной стратегии наших властей, если таковая вообще существует», -- заявил опальный экс-президент Армении, говоря о ситуации вокруг и внутри Карабаха. И продолжил: "Лозунг Пашиняна о том, что решение карабахского конфликта должно удовлетворять все стороны конфликта, - пустое, ничего не означающее слово, примитивная формула посредника. Это прямое свидетельство тому, что Армения не имеет плана действий".
А вот еще одно признание Роберта Кочаряна, которое заставляет всерьез задуматься над тем, что же на самом деле происходит в отношениях между Ереваном и Степанакертом, интересы которого, вроде бы так рьяно отстаивает армянская сторона: «Происходящее гораздо опаснее, чем военные инциденты на линии соприкосновения, поскольку размываются ценности, благодаря которым мы победили. Я хотел бы ошибиться, но мне представляется, что это навязанный Карабаху сценарий и реализуется он с участием властей Армении».
Как видим, карабахско-донбасские параллели можно продолжать и продолжать. Решение замороженных конфликтов требует огромной работы, готовности и желания договариваться.
Но эта задача не по силам политикам популистам, способным произносить правильные, но ни к чему не обязывающие слова. В результате чего от правильного до провального – и в Донбассе, и в Карабахе оказывается всего один шаг.
